Таким продолжением природной алхимии является пятый день работ «Химической Свадьбы». Духоиспытатель в своем созерцании должен проникнуть в процессы, вызываемые природой, когда она производит растущую жизнь. И это творчество природы он должен ввести в силы познания так, чтобы не позволить смерти овладеть этим переходом от процессов роста к душевным процессам. Он принимает от природы силы познания в качестве мертвых существ; он должен их оживить, даровав им отнятое природой, когда она совершала алхимическое превращение, переводя их в силы познания. Приступая к осуществлению подобного замысла, он, однако, может подвергнуться определенному соблазну. Он должен спуститься в область, на которую природа влияет так, что чарами любви высвобождает жизнь из того, что по своей сущности стремится к смерти. Но тут возникает опасность, что его созерцание будет захвачено влечениями, властвующими в низшей области материального мира. Он должен узнать, что в материи, несущей в себе печать смерти, содержится элемент, родственный любви; он и лежит в основе любого обновления жизни. Этот-то таящий в себе соблазн душевный процесс Андреэ знаменует тем, что Христиан Розенкрейц в его повествовании предстает перед Венерой, причем Купидон его отгоняет. Андреэ явственно указывает на то, что для описанного им духоиспытателя этот соблазн не стал неодолимым препятствием на его пути — не только благодаря его собственной душевной силе, но и благодаря могуществу других сил. Если бы Христиан Розенкрейц шел лишь своим собственным путем познания, то последний с этим испытанием мог бы закончиться. Тот факт, что этого не произошло, указывает, чтo хотел изобразить Андреэ. Христиан Розенкрейц своим духовным путем должен указать на переход из уходящей эпохи в открывающуюся. Духовные силы, действующие в потоке времен помогают ему пронизать свое “Я” силами познания, отвечающими потребности нового периода. Благодаря этому он может совершить путешествие к «башне», где он принимает участие в алхимическом процессе, в ходе которого мертвые силы познания переживают свое воскресение; благодаря этому на своем пути он приобретает силу, чтобы, слыша песнь сирен о любви, не подпасть их искушению. Духовная первосила любви должна действовать на него; но ее откровения в чувственной области не должны сбивать его с пути. В Башне Олимпа мертвые силы познания пронизываются импульсами, которые в обычном человеческом организме правят лишь в процессах роста. Так указывается на то, каким образом Христиану Розенкрейцу дозволено участвовать в этом процессе, поскольку развитие его души должно произойти в духе преобразующихся сил времени. В тот момент, когда он должен спать, он выходит в сад, смотрит на звездное небо и говорит себе: «Имея столь благоприятный случай углубиться в астрономию, я обнаружил, что планеты той ночью расположились таким порядком, какой не скоро еще увидишь».
В переживаниях шестого дня будут подробно описаны имагинации, показывающие душе Христиана Розенкрейца, как мертвые силы познания, которые организм создает обычным путем на протяжении всей своей жизни, преобразуются в сверхчувственные силы созерцания. Каждая из этих имагинаций соответствует переживанию, которое душа испытывает в связи со своими собственными силами, когда убеждается на собственном опыте: то, что до сих пор могло пронизывать самое себя лишь мертвым началом, теперь способно сделать живое в-себе-подвижным и познаваемым. Какой-нибудь другой духоиспытатель описал бы отдельные образы иначе, чем Андреэ. Но дело не в содержании отдельных образов, а в том, что в человеке совершается преобразование душевных сил; подобные образы протекают перед ним как отражение этого преобразования в череде имагинаций.
Христиан Розенкрейц изображен в «Химической Свадьбе» как духоиспытатель, чувствующий приближение новой эпохи, когда человечество захочет смотреть на природные процессы иначе, нежели во времена, истекающие с уходом XV века. В эту новую эпоху люди уже не будут, рассматривая природу, вместе с тем созерцать духовное содержание природных вещей и процессов; они дойдут до отрицания духовного мира, ибо посчитают невозможным путь познания, на котором можно прозревать материальные основания душевной жизни и, тем не менее, познавать сущность духовного. Чтобы мочь это, необходимо распространить над материальной основой духовный свет. Необходимо научиться созерцать, как действует природа, когда она преобразует свои творческие силы в душевный организм, посредством которого открывает себя мертвое; нужно подслушать у нее самой тайну того, как дух может противопоставить себя духу, если созидательное действие природы будет направлено на пробуждение мертвых познавательных сил к высшей жизни. Так будет развиваться познание, которое как духопознание займет свое место в действительности. Ибо подобное познание является очередным отпрыском на живущем существе мира; благодаря ему продолжается развитие действительности, простирающее свою власть от первоначал бытия до жизни человека. Только то, что в зачаточном виде имеет к этому предпосылки в природе, может быть развито как высшие познавательные силы, только задержанное самой природой на той стадии метаморфозы бытия, когда должны были развиваться силы познания мертвого. Можно было бы возразить, что такое продолжение природной деятельности за пределами ее самой применительно к тому, чего она достигает в человеческой организации, уводит из действительного в нереальное, но тот, кто на самом деле проницает развитие природы, такого возражения не сделает. Ибо это развитие повсюду как раз и состоит в том, чтобы в известный момент удержать поступательное движение сил роста, благодаря чему на определенной ступени бытия обеспечиваются бесконечные возможности формообразования. Так и в человеческой организации фиксируется одна из этих формообразующих возможностей. Но подобно тому, как такая возможность хотя и запечатлевается в зеленом листе растения, однако образующие силы вегетации все-таки переступают эти конструктивные границы, чтобы зеленый лист стал на более высокой ступени окрашенным цветочным лепестком, так и человек может продвинуться от построения своих познавательных сил, направленных на мертвое, к формированию их на более высокой ступени. Он переживет на опыте реальный характер такого продвижения, когда заметит, что в нем возник душевный орган, способный воспринимать дух в его сверхчувственном откровении, подобно тому как превращение зеленого листа в окрашенный цветковый орган растения подготавливает способность к образованию плода.
После удачного завершения этого искусственно-алхимического процесса Христиан Розенкрейц получает звание «Рыцаря Златого Камня». Если бы кто-нибудь пожелал описать всю литературу на тему о «златом камне» — как серьезную, так и гораздо более обширную недобросовестную, — получился бы весьма обширный исторический очерк. В настоящей статье мы не преследуем подобной цели. Но все-таки следует сообщить, чтo можно узнать об этом выражении, исследовав литературу на данную тему. Те личности, к которым стоит отнестись всерьез, употребляя это выражение, желали с его помощью обозначить нечто такое, в чем можно созерцать мертвую природу камня так, чтобы распознать в нем связь с живым становлением. Серьезный алхимик верил, что можно вызвать искусственные алхимические процессы, использующие мертвое, минеральное, в которых, однако, если их правильно наблюдать, можно познать кое-что из того, что происходит, когда сама природа вплетает мертвое в живое становление. Через созерцание вполне определенных процессов в мертвом он намеревался уловить следы созидательной деятельности природы и, тем самым — сущность духа, властвующего в этих явлениях. Символом мертвого, которое познается в качестве откровения духа, и является «златой камень». Кто изучает труп в его непосредственном текущем бытии, тот заметит, как мертвое включено в общий природный процесс. Но этому всеобщему природному процессу противоречит форма трупа. Форма эта может быть лишь результатом жизни, пронизанной духом. Всеобщий природный процесс должен разрушить то, что было сформировано благодаря этой жизни, пронизанной духом. Алхимик считает, что для обычного человеческого познания природа в целом — есть то, о чем можно узнать столько же, сколько о живом человеке по трупу. Высшее познание должно найти применительно к явлениям природы то, что относится к ним так, как пронизанная духом жизнь — к трупу. Это и есть стремление к «златому камню». Андреэ говорит об этом символе так, что можно заметить: он полагает, что понять, как надо обходиться со «златым камнем», может лишь тот, кто прошел через переживания изображенных им шести рабочих дней. Он хочет показать, что всякий, кто говорит об этом символе, не зная по существу, что такое преобразование познавательных сил, будет иметь дело всего лишь с иллюзией. В Христиане Розенкрейце он стремится изобразить личность, которая, в отличие от многих, может говорить об этих предметах с полным правом. Вопреки вводящим в заблуждение речам о поиске духовного мира он хочет отстоять истину.