Вчерашняя прогулка по столице Румынии не очень впечатлила Холода. Бухарест словно еще не решил, кем ему быть – Парижем или Веной. А пока в ожидании своего выбора он застрял в далеких девяностых с постройками эпохи фундаментализма, где новоделы еще советской эпохи скрывали здания Европы то ли семнадцатого, то ли девятнадцатого века…
Советский Союз, казалось, закончился здесь еще в девяностых, Евросоюз начался в двухтысячных, Бухарест застрял где-то между, став красивым городом без мозгов. Похожий на Париж, застроенный высотками и панельными домами, он дожидался своего будущего…
Счастливых лиц на улице вчера вечером они встретили мало. Грязные здания были спрятаны за рекламными баннерами и граффити. Холод с Вованом недолго бродили по улицам. Больше всего их удивило обилие очень странных памятников. Зачем-то румыны поставили посреди парка плиту Майклу Джексону с его датами жизни и смерти. Но больше всего их поразил мемориал «Возрождение» – возведенная в честь погибших в революции бетонная игла, на которую было нанизано что-то темное и несуразное, призванное изображать человеческое сердце. Данное творение Вован обозначил как «говно на палочке». Возле этого шедевра на скамейках тусовалась модная, разноцветная молодежь и сонные бомжи на лавочках.
Походили по городу. Казалось, Чаушеску раздолбал весь Бухарест и начал огромную стройку, но так и не успел ее закончить. Несколько больших и длинных улиц прорубали город насквозь и делили его на районы. Старинные дома, несмотря на грязь и разруху, выглядели светлыми пятнами. Новостройки же напоминали огромные черные дыры, в которых очень не любят пластиковые окна и свет.
Центр жил своей жизнью. Местные вытащили на улицу диван и пару столиков – получилось кафе. Туда тут же уселась молодежь, закурила и начала пить пиво, не обращая внимания на гудящие поблизости бесконечные автопробки.
На дорогах хозяевами жизни были таксисты в желтых «Рено Логан». Беспрерывно сигналя, они пугали грязные трамваи и троллейбусы. На светофоры не обращали внимания ни водители, ни пешеходы.
Холода очень удивила местная особенность убирать снег с дорог – его просто сгребали на середину улицы снегоуборочными машинами, а потом лопатами скидывали к стенам и витринам домов. Они с Вованом немного прошлись вдоль этих стен. Из-под толстого слоя краски и объявлений, наклеенных в несколько слоев друг на друга, выглядывала история, откровенно испорченная бесконечной чередой вывесок банков, казино, стрип-баров, «секонд-хендов», обменников валюты и секс-шопов.
Пройдя по улице, они спустились в подземный переход, где мирно сосуществовали вместе замерзший гитарист, парочка попрошаек и запах мочи.
Метро Бухареста напоминало бомбоубежище, из старых вагонов которого почему-то сразу хотелось вырваться наружу. Выбравшись, они полюбовались на главное творение диктатора Чаушеску – Дом Народа, гигантский мраморный сундук с колоннами, наполненный сказками про светлое будущее.
Холод с Вованом покурили и пошли дальше вдоль бесконечных ларьков с алкоголем и сигаретами, на витринах которых мирно сожительствовали водка «Сталинская» и виски «Черчилль». По пути попалось несколько церквей, в которые местные бомжи заходили погреться и поесть. Потом они забрели в местный квартал «Красных фонарей», витрины которого украшали не полуголые танцовщицы, а обычные пластиковые манекены в дешевом китайском нижнем белье и разноцветных париках.
Выпив по кружке пива в одном из баров, Холод с Вованом узнали историю о главной румынской проститутке с красноречивым именем Зараза, которая подмигивала посетителям с многочисленных фотографий на стенах. Согревшись, вышли на улицу и поняли, что ловить в Бухаресте, в принципе, нечего… Поэтому решено было направиться назад в гостиницу. На велодороже, проходящей прямо по центру тротуара, наполовину очищенного от снега, их чуть не сбил велосипедист.
Знакомство с городом закончилось рядом с подъездом дома напротив гостиницы – громко скрипнув дверью оттуда вывалился подросток в летней бейсболке и огромном зеленом пуховике, на ходу поправляющий штаны. Из подъезда пахнуло мочой и…
– Где живут, там и срут, – резюмировал Вован и отодвинул руку швейцара гостиницы, протянутую для чаевых…
Холод затянулся сигаретой и потянулся к чашке кофе на подоконнике. Дверь в гостиничный номер распахнулась, и на пороге появился Вован с коробкой пиццы: