Быстро сполоснувшись за пять минут, парни вышли наружу, где их тут же заставили бросить в огромный пакет мыло и щетки. Толстячок снова изучил все их отверстия и кивнул охране, после чего те выдали полотенца, колючие, больше похожие на наждачную бумагу.
Скрипя зубами, Холод вытерся и подошел к скамейке, где вместо его одежды лежали белые трусы, носки, футболка, а также оранжевые куртка, штаны и тапочки без шнурков.
Вырядившись в костюмы новогодних мандаринов, они снова пошли по коридорам, на этот раз без лестниц и дверей, и очень скоро оказались в тюремной столовой. Стрелки огромных часов показывали пять утра. Из многочисленных дверей появлялись такие же, как они, заключенные.
- Рановато что-то для завтрака, - Холод посмотрел на Хосе.
- Так это не завтрак. Вернее, для нас завтрак, как для новоприбывших. У них так-то в шесть тридцать только подъем.
Хосе еще хотел что-то сказать, но офицер с электрошокером жестом остановил его и выдал каждому по какому-то листку бумаги, направив всех троих к очереди, собирающейся возле очень похожей на советскую заводскую столовку, раздаточной пищи. Пока стояли в очереди, Холод понял одну закономерность – кормят в этой тюрьме всех по-разному. Какому-то индусу на поднос навалили курицу с кукурузой и рисом. Смуглому, похожему на итальянца, типу, здоровенный повар-мексиканец бухнул на поднос кусок лазаньи с листьями бледного салата. Высокому арабу он выдал пюре с красной подливкой, из которой торчали два куска говядины.
Поглядев на Хосе и его татуировки, раздатчик одарил его поднос маисовыми лепешками и бобовым пюре с кусочками мясного рулета вперемешку с консервированными ананасами.
Мельком взглянув на Баира и стоящего возле него китайца, мексиканец, не задумываясь, положим обоим на поднос по куску жареной рыбы, по тарелки лапши, салаты из огурцов и редьки и воткнул туда палочки.
Когда подошла очередь Холода, повар оглядел его и задумался. Потом попросил у него бумажку, выданную охраной. Внимательно изучая ее, он долго почесывал грудь, потом стал осматривать ассортимент продуктов, стоящих за ним на плите. В результате его размышлений, на подносе появились кусок курицы, кусок говядины, кусок рыбы и картофельное пюре, которое, довольный тем, что выкрутился из ситуации, повар, украсил тремя маринованными огурцами и омлетом.
- Не часто здесь русские, видать, бывают, - засмеялся Хосе.
- Слушай, а чего он мне тогда всякой херни на поднос насовал? – возмутился Баир, - я рыбу с роду не жрал, тем более с макаронами. Я же тоже русский!
- Ага, - засмеялся Хосе, - особенно по тебе видно, что ты русский, когда ты рядом с китайцем стоишь.
- Нет, так дело не пойдет. У меня сегодня не рыбный день, - Баир поднялся из-за стола и пошел с подносом к раздатчику.
Холод и Хосе напряглись, охранники уже дернулись в его сторону, но Баир спокойно поставил поднос на железную ленту раздачи, расстегнул куртку и поднял майку, а после протянул повару свою бумажку. Тот внимательно изучил Баира и его историю на груди из куполов и звезд с волчьим оскалом, и выдав такой же набор, как и Холоду, положив туда, словно извиняясь, еще и сардельку. Холод и Хосе засмеялись, а Баир невозмутимо приступил к завтраку.
Когда есть закончили, всех троих привели в довольно узкую камеру в длинном тюремном блоке, отделенную от коридора обычной решеткой. Внутри было три железных койки, стоящих вдоль стены спинка к спинке. Блестящий алюминиевый умывальник был очень похож на дачный рукомойник с тазом внизу. Из белоснежной «чаши Генуя» пахло хлоркой. На койках лежали свернутые матрасы и комплекты постельного белья.