Не сбавляя скорости, он перепрыгнул ямы и обломки кирпича на стройке, после чего выбежал на оживленную улицу и попытался смешаться с толпой людей. Но далеко ему уйти не удалось. Неизвестно откуда взявшийся крепкий парень, догнал его. Он заломал руки Графу за спину и толчком повалил его на асфальт. ТТ, вылетевший из кармана пальто, звякнул, и Граф, воткнувшись лицом в лужу, почувствовал во рту вкус грязной воды. На запястьях Графа металлом лязгнули наручники.
Запыхавшиеся милиционеры столпились вокруг задержанного.
– Ах ты сука, добегался, – один из них попытался пнуть Графа ногой в сапоге, но оперативник, задержавший его, остановил своего коллегу и повернулся ко второму тяжело дышащему милиционеру:
– Обыщи его.
Усатый сержант склонился над Графом и обстучал вначале карманы брюк, потом карманы пальто. Дойдя до груди Графа, он побарабанил по ней и расстегнул пуговицу пальто. Из внутреннего кармана на свет Божий он извлек красную книжицу.
– Я не понял, товарищ капитан, – сержант повернулся к оперу, – он что, наш?!
– Видимо, – опер раскрыл удостоверение, – старший лейтенант… Охренеть, – свободной рукой он почесал вспотевший лоб, – как так вышло-то? Ну-ка переверни его, – он посмотрел на старшину, который хотел пнуть Графа, – ты что, мент? – оперативник взглянул в наглые смеющиеся глаза задержанного.
– Нет, блядь, токарь, – рассмеялся Граф, – а ты чего подумал?
– Так ты же это… Пять сберкасс… За неделю, – откашлялся оперативник.
– Восемь, – Граф потянул руки, сцепленные за спиной наручниками, и усевшись на асфальт, сплюнул под ноги сержанту, – давай что ли наряд вызывай, – он поморщился, – а то чего сидеть-то? Все равно ничего не высидим.
– Сидеть тебе долго, старлей, – опер закусил губу и достал из кармана рацию, – пятый, прием. Машину на Коминтерна. Задержали мы его.
1 глава - 9
Москва, следственный изолятор Лефортово, конец 1973 года.
– Ну что, – усатый следователь зажег лампу и уставился на Графа, – сам рассказывать будешь, или как?
– Вначале ты расскажи, – Граф улыбнулся, – что ты услышать хочешь?
– А ты прямо не знаешь, – следак облизал усы, – дурку отключи, Шереметьев, – ты же мент. Сам все понимаешь.
– Про сберкассы? – Граф на секунду задумался, – а вот что я тебе расскажу. В четырех из них хранились деньги так называемых цеховиков. В одной под видом зарплаты на «Большевичке» лежала оплата партии костюмов, пошитых в нерабочее время и проданных по спекулятивным ценам в Казахстан. Так… – Граф, звякнув наручниками, почесал затылок, – еще в одной были деньги ювелира Тишкова, который у магаданских старателей самородки скупает. Ну а еще в двух директоров гастрономов обслуживали, главного бухгалтера «Океана» и детей партработников, которые фарцой занимаются. Скажу вам так, деньги немалые были.
– Ты это, – остановил усатый Графа, – хорош Ваньку валять. Что там было – дело не твое. Зачем ты это взял? Это грабеж. Да еще и с применением оружия. Статью знаешь? Вот и посчитай, сколько тебе светит.
– А где оружие-то? И где грабеж? – Граф рассмеялся, – стволов ты никаких не нашел. По фотороботу вашему пол страны пересажать можно. Да и свидетели подвели тебя, товарищ следователь. Из восьми человек меня только двое опознало. Не очень хороший счет. Не в твою пользу.
– Слушай, Шереметьев, – следователь встал и закурил, – ты умный. Сам в системе работаешь. Но как вот тебе такое предложение – сейчас я уйду, а тебя в камеру к уголовникам засуну. Как ты думаешь, быстро ты разговоришься или нет?
– Совали уже, – раздался голос прапорщика внутренних войск, стоявшего у стены, – бестолку. Он там одного из сокамерников на воровстве у своих поймал и на полотенце на шконке подвесил. Так что ему среди урла почет один, – прапорщик сверкнул глазами на Графа, – бесполезно, товарищ следователь. Дубинкой его отходить по ребрам. Хотя, – прапор поморщился, – не будет говорить.
– Да, тяжелый ты случай, старший лейтенант Шереметьев. Значит чистосердечного у нас не будет, да? – следователь посмотрел на Графа, а тот отрицательно покачал головой, – ну тогда давай без протокола, – следователь отодвинул бумаги, – скажи, зачем ты сберкассы грабил? – усатый взглянул на прапорщика, – ну-ка, выйди отсюда.