– Как деньги мои усираешь, – Граф улыбнулся.
– Так я это… Граф, – Капитон занервничал и присел рядом, – так, чуть с твоего края взял. Сам понимаешь, пока отсиживался, подохерел малость, – Капитон взял со стола бутылку и сделал глоток прямо из горла, – а так-то все нормально, все в целости и сохранности. Все шестьдесят косых на месте, – Капитон поднялся и подошел к шкафу-горке. Покопавшись в верхнем отделении, он вытащил замусоленную серую наволочку и вернулся к Графу, положив ее посреди стола, – вот, шестьдесят косых, все сохранил.
– Восемьдесят было, Капитон, – Граф пристально посмотрел на друга.
– Так сказал же, поиздержался, прости, – жалко улыбнулся Капитон, – тут и так их у тебя целая куча.
– Куча, – согласился Граф и взял в руку вилку.
Капитон не успел понять, когда вилка воткнулась ему в горло. Глядя покруглевшими от страха глазами, он вцепился в нее и попытался вытащить, но Граф остановил его руку со словами:
– Не стоит. Кровью истечешь.
Граф взял наволочку с деньгами и положил себе на колени:
– Знаешь, Капитон, ворам в древние времена руку рубили, но ты не вор. Ты крыса, Капитоша. И для ваших и для нас. Ты слово мне дал, что деньги мои сохранишь, – Граф приблизил свое лицо к покрасневшему от страха и боли Капитону, – ты слова мне этим ртом давал. Я уйду – в больничку беги. Говорить ты уже никогда не будешь и слов кому-то давать. А вот жизнь тебе спасут, если бежать быстро будешь. Прощай, Капитон. Обо мне забудь лучше. Понял? – Граф посмотрел на побледневшего Капитона, кивающего головой, и вышел из комнаты.
Пройдя несколько кварталов в частном секторе Мытищ, он остановился около телефонной будки. Оглядевшись по сторонам, Граф зашел в нее и выудил из кармана двухкопеечную монету. Воткнув монету в приемник, он снял трубку и набрал номер:
– Да, алё, день добрый. Я Граф. Поп сказал, что я могу сюда обратиться.
1 глава - 15
Москва. Весна 1975 года
– Держи, – мужчина с прилизанными на бритой макушке тремя волосинами, положил перед Графом на стол паспорт, – у нас контора серьезная, лапти не плетем. Везде по нему родной будешь. Ксива натурэль. Моня в своем деле фальшивить не любит. Он по нотам завсегда лабает.
– Благодарю, – Граф покрутил в руках серпасто-молоткастый и открыл его со страницей со своей фотографией, – должен чего?
– Забудь, родимый, – Моня улыбнулся, – ты корешок Попа, а Поп – свояк Мони Гольцмана. На том свете сочтемся. Теперь слушай сюда, – Моня повернулся в сторону стоящего в дверях здоровяка в клетчатой рубашке-ковбойке и кепке-восьмиклинке, надвинутой на глаза, – исчезни отсюда, Парамоша, – Парень вышел, а Моня продолжил, – люди за тебя, Граф, хорошее только говорят. Что ж ты за бугор-то винтить собрался?
– А ты чего до сих пор здесь высиживаешь? – Граф посмотрел на Моню, – у тебя же графа в паспорте, давно бы уже в ИзраИле кости грел.
– Мог бы, – согласно кивнул Моня, – только вот, Граф, ИзраИль не очень рад Моне Гольцману с пятью судимостями. Так что Моня где родился, там и пригодился. Ладно, не хочешь говорить, тогда слушай, – Моня придвинулся к Графу, – доедешь до Бреста. Шинок там в центре города есть. «Любава» его по вывеске зовут. А в народе «Шмусером» кличут.
– Что, по-вашему что ли? – Граф посмотрел на Моню.
– А я знаю почему? – Моня улыбнулся, – Моня Гольцман иврит не изучал и в синагоге раввину не исповедовался. Зато Владимира Ильича все тома на пересылке в Магадане перечитал. Ладно. В общем, в этом «Шмусере» спросишь Лазаря. Свояшник он мой. Что смотришь? – Моня посмотрел на Графа, – все евреи свояшники, когда здесь. Это мы там на Земле Моисеевой на друг друга волком глядим. Так вот, Лазарь контрабанду с Польши возит. Каждую тропочку там знает. Так что он тебя через границу за ручку, как дитя переведет. Денег Лазарю не давай. За всё уже уплочено. Как в Варшаве окажешься, найдешь на центральном базаре лавку мясную. Поинтересуешься там на счет Яши Кривого. Мясник он. Свояк Фимки из Одессы, который моей первой жене Розочке, царство ей небесное, упокойте черти ее неспокойную душу, братец троюродный по линии дяди Абрама, сапожника из Ровно. Ну ладно, тебе, впрочем, это знать не надо, – Моня махнул рукой, – скажешь Яше, что интерес у тебя на счет Германии у тебя имеется. Он раз в неделю машину в Берлин возит с говядиной. Представляешь, – Моня улыбнулся, – он потомкам Гитлера говядину кошерную продает, говорит, что мстит так. В общем, он тебя туда переправит. Ему денег тоже не давай. Всё понял? – Моня посмотрел на Графа.