– Вот спасибочки тебе, – Граф подмигнул кассирше, – а теперь, как я выйду отсюда, можешь кнопочку красную нажимать.
Граф выскочил из сберкассы и зашвырнул на заднее сиденье сумку с зарплатой швейной фабрики «Большивичка» за апрель месяц.
– Давай, газуй отсюда. Я же говорил тебе – не бзди, – Граф улыбнулся и подмигнул Капитону.
1 глава - 7
Москва, Таганское РОВД, лето, 1973 года.
– Ну накаркал ты, Шереметьев, – рыжий посмотрел на Графа, – шестая сберкасса уже! Прям как в Чикаго! – капитан закурил, – как бы нас на это дело-то не бросили.
– Точно, – пробубнил собирающийся в очередной отпуск в Гагры старший лейтенант Зенин, – а что сыскари говорят? – Зенин посмотрел на рыжего.
– Как всегда, – Федя пожал плечами, – ищут. Вон, фоторобот составили по всем шести эпизодам, – он протянул Зенину набросанный карандашом рисунок.
– На Гавердова похож, – Зенин покрутил лист в руках и положил на стол, – на начальника нашего.
– Значит херово ищут, – Граф отложил в сторону дело, захлопнув папку, – хорошо бы искали, уже бы нашли.
– Вот ты умный, Шереметьев, – Федя уселся на стул и закурил, – иди сам поищи. Или не графское это дело? – он рассмеялся.
– Почему Граф-то? – не понял Зенин.
– Федя энциклопедию прочитал, – Граф встал из-за стола и размял спину, – граф Николай Петрович Шереметев — глава рода Шереметевых, сын графа Петра Борисовича, покровитель искусств, меценат, музыкант. Богатейший человек в Российской империи.
– Ты что, из бывших что ли? – испугался Зенин, – а там, наверху-то знают?
– Не знаю, – улыбнулся Граф, – но если грабителя сберкасс не нашли, то, думаю, и с моими предками не разберутся.
– Разберутся, – Федя, не обращая внимания на Зенина, стряхнул пепел с сигареты в его карандашницу, – во всем, Шереметьев, разберутся. Подождать надо мальца только.
– Чтобы еще пару сберкасс ограбили? – Граф усмехнулся, – не, Федь, не найдут, если сам не захочет попасться. У нас система розыска из рук вон плохо работает. Вон, на Курском вокзале живореза полгода ловили. Поймали, а ни одного эпизода приклеить не могут. Нож нашли, которым он с теток сумки срезал. Сейчас отпустят. Не смогли его с этим ножом связать, потому, что на преступлении надо было брать, а не на попытке.
– Умный ты, Шереметьев, я смотрю, – Зенин поморщился, – просто у тебя все выходит. Сам что ли не знаешь, нам каково? На любое действие бумажка нужна, разрешение. Пока их соберешь, он уже кассу взял и в Гагры, – Зенин мечтательно вздохнул, – а там ищи-свищи его.
– Вот я и говорю. Неэффективно мы действуем, а значит толку с нас нет. Преступление есть, а неизбежность наказания отсутствует. Поэтому кражи велосипедов и белья расследуем. Реформа нужна, – Граф посмотрел на Зенина с Федей, – а мы только бюрократией занимаемся.
– Занимаемся, – кивнул Федя, – а по-другому-то и никак. Вот третьего дня чего было, ребята с Нижегородской рассказывали. Квартиру актеришки одного обнесли на Площади Ильича. Так вот один из следаков на обыске цацку прихватил, мол, типа никто не заметит, и понес ее в комиссионку. А актеришко в заявлении указал, что вещь у него украдена. Там следака и взяли. Жалко дурака.
– Точно дурак, – кивнул Зенин, – надо было Гоше нести, – он взглянул на Графа и осекся.
– Не дурак, а вор, – остановил своих коллег Граф, – ничем не лучше тех, кто актера обокрал. Только это вор в погонах. А представьте, все так брать будут. Что тогда получится? Менты преступниками станут, а преступники ментами? Кто же тогда с ними бороться будет? Если он сегодня задерживать будет, а завтра на дело идти, это нормально? Вот что, Федя, в таком случае делать?
– А ничего, – Федя подошел к засохшей фиалке и затушил сигарету в горшке, – мы тоже жрать хотим. Мы что, не люди? Гавердов вон с фарцы копейку имеет. Да у нас даже пэпээсники возле пивнух работяг трясут. Гаишники, те вообще, – рыжий махнул рукой, – а ты, Шереметьев, что, если бы была возможность, не брал бы что ли? Только вот сказок не надо, – Федя поморщился, – я вон третий год дачу строю. Так, без ушей посторонних скажу. Пришел бы ко мне какой-нибудь ворюга и сказал бы: «Я директора рынка Даниловского обокрал». А там, мужики, – рыжий поморщился, – яма еще та. Обсчитывают, обвешивают, гнильем торгуют с тухлятиной. Так вот сказал бы он мне: «На тебе, Федя, тыщу рублев и дело не веди», и я бы взял, – рыжий развел руками. – А что? Преступник наказал преступника. Нормально! За меня и ОБХСС работу сделал. А я глаза прикрыл и тоже сыт с дачей достроенной. Все равно бы этого директора сажать пришлось.