– Да, – он поднял голову, – я стал забывать, как меня зовут на самом деле.
– Но Холод вроде неплохо звучит. Могло бы быть и хуже, – Тея улыбнулась, – а почему ты об этом обо всем задумался? Прозрел?
– Проснулся, – Холод почувствовал, как в его бок врезался просочившийся через дверь бультерьер и уткнулся мокрым носом ему в ладонь, – ну вот, Снежка разбудили. Подожди. У меня ему подарок есть, – Холод сорвался со ступенек и побежал к калитке.
Через минуту он вернулся, прижимая к груди черный комок. Тея всмотрелась и увидела, как Холод поставил перед Снежком черного щенка, помахивающего хвостиком. Она улыбнулась и подошла к ним. Снежок деловито обнюхал прижавшего хвостик черного, как ночь бультерьера, а потом, ткнув носом, позвал его играть. Щенок секунду постоял, а потом смешно побежал по траве, спотыкаясь на тонких лапках и утыкаясь тяжелой головой в землю, за радостно скачущим впереди него Снежком.
– Совсем черный, – улыбнулась Тея.
– Ага, – кивнул Холод, – но черный пес – это не черный кот. Я уже почти до дачи доехал, а он сидит. Может чей-то, – начал было Холод, но Тея остановила его:
– Нет, здесь никто, кроме нас-то и не живет. Значит к нам пришел. Как его зовут? – Тея посмотрел на Холода.
– Ори, – ответил он, это она.
Тея удивленно посмотрела на него.
– Собака Ночь, – Холод развел руками, а Тея рассмеялась и обняла его, – главное, чтобы Вано не подрал. Или ему тоже подругу найдем?
– Ага, – кивнула Тея, – а потом сразу в зоопарк переедем. А интересно получается, – Тея посмотрела на скачущих возле дома собак, – черная и белый. Как мы внутри. Наполовину черные, на половину белые.
– А так и получается. Все-таки, когда цвета всего два, жить намного проще, – Холод потерся щетиной об ее волосы, – пусть мир цветной будет. А мы по-черно-белому глядеть будем. А цвета нюхать научимся, слышать, но видеть будем только то, что хорошо и плохо. Это знаешь, как называется?
– Не видеть зла, – ответила Тея, – а потому не хотеть его совершать.
– Точно, – Холод положил руку ей на плечо и процитировал, – у нас нет времени, чтобы различать цвета, но его хватает для того, чтобы делить людей на плохих и хороших.
– Прекрасная фраза. Кто это сказал? – Тея взглянула в его глаза.
– Гаранин, – поморщился Холод, – но я про него тебе как-нибудь потом расскажу. Пойдем домой, жрать охота. А ну, собаки, домой, – Холод повернулся к Снежку и его новой приятельнице, – у нас молоко есть?
– Маленькой что ли? – не поняла Тея.
– Да нет, мне, я сырников хочу, – Холод прижал Тею к себе, и они пошли по дорожке. Впереди них бежали две собаки – черная и белая. Теперь Холод точно знал, что за любой черной полосой всегда бывает белая, и это не связано с удачными днями или нет. Черное – это ушедшая ночь, а белая – приходящий вслед за ней новый день…
Эпилог
Япония. Киото. За полгода до произошедших событий.
– Я все-таки не пойму, кто вы и откуда вы меня знаете? Я вас знаю? Вы на кого-то похожи, – Марк посмотрел на мужчину.
– Мы все, люди, на кого-то похожи, – мужчина потрепал прыгающего между колючих кустов по еще зеленой траве Снежка.
– Значит вы от папы? – Марк посмотрел на него. Мужчина кивнул, – и о вас тоже, наверное, никому не нужно говорить.
– С чего ты так решил? – мужчина улыбнулся.
– Тогда бы вы вошли в дом, – ответил Марк, – вы странные взрослые. Просите не говорить, а потом сами все рассказываете. Но это ваше дело, – Марк поднял палку и бросил радостно похрюкивающему носом Снежку, – и что вы хотели?
– На тебя посмотреть, чем ты от так похожих друг на друга людей отличаешься, – улыбнулся мужчина.
– Я ничем не могу отличаться. Я еще ребенок, – Марк пожал плечами, – мне ваш взрослый мир вообще не интересен. В нем слишком сложно. Вы все там запутались, как в паутине. Обещаю, я никому ничего не расскажу.
– Никому никогда ничего не обещай, – остановил Марка мужчина, – обещания в этом мире стоят слишком дорого.
– Но это же мои обещания и мой мир, – Марк посмотрел на него.