Год спустя.
Холод скрылся от дождя в подземном переходе на «Пушкинской». Под землей оживленно шумел почти что настоящий рынок. Бойкие торговцы продавали водку, сигареты, пиво, косметику и гандоны, разложив свой товар на коробках, брошенных прямо на мраморный пол. Холод подошел к старушке и, бросив ей купюру, выудил из ее коробки пачку «Мальборо». Закурив, он огляделся по сторонам. Двое подростков, потрясая нечесаными гривами под расстроенную гитару распевали, что «все идет по плану». Закончив выть, они бодро захотели «перемен», не на шутку раозлив прохожих, которые перестали бросать им в рваную бейсболку мелкие купюры и медные монеты.
Холод выпустил дым в мокрый воздух, и его взгляд остановился на худом парне, который стыдливо прятал взгляд в очках в болтающемся на шее стареньком шарфе. Одной рукой он держал табличку: «Подайте инвалиду боевых действий в Приднестровье»… Второй руки у парня не было.
- Слышь, - Холод подошел к нему, - ты вроде Миша. С Могилой учился.
- Не помню, - парень покачал головой, - сигареткой не угостите?
Холод протянул пачку, и парень неумело одной рукой попытался достать сигарету, но Холод остановил его, достал сигарету, воткнул в зубы парню и дал прикурить. Парень втянул в себя дым и зажмурился от наслаждения.
- Где тебя так? – посмотрел на него Холод.
- В Молдавии… Ну, то есть в Приднестровье, - парень зажал сигарету зубами, - снайпер в частном секторе зацепил. Я двое суток пролежал, встать не мог. А когда он ушел, наши до меня добрались, но гангрена началась уже. Сыро, холодно было. В госпитале уже отрезали. А как у Могилы дела? – парень огляделся по сторонам.
- Да у Могилы все ровно, - Холод шмыгнул носом.
- Хорошо, - парень снова посмотрел по сторонам, - повезло. Вы это… Денег мне чуть-чуть не дадите? А то у меня план.
- На Боцмана что ли работаешь? – Холод кивнул подбородком на крепких парней в кожаных куртках.
- Ну да, - кивнул парень. Его голос стал тише, - мать же тогда денег-то заняла, в военкомате не помогли, а их взяли. На мать долг повесили. Отца подпоили… В общем, квартиру мы продали. Сестру бабушка забрала на Украину, а я у друга по институту кантуюсь, и вот у них работаю. Куда меня еще возьмут?
Холод залез в карман и вытащил стопку долларов.
- Не-не-не, - запротестовал парень, - лучше рубли. Эти все равно заберут. Жадные, - он посмотрел на Холода, но тут же осекся при виде приближающихся ребят в кожаных куртках.
- Здорово, Холод! К земле нашей присматриваешься? – рассмеялся Боцман, - а то давай, на долю падай. Мы все равно калек скоро разгоним. Палатки ставить будем. С этими обрубками, - он кивнул на очкарика, - геморно больно. То болеют, то мусора их напрягают. И толку с них ни хера. Вон, лучше чебуреки продавать будем, - он залез в коробку, болтающуюся на шее у очкарика и достал оттуда несколько мятых купюр, - ну что это за бабки? На пивас даже с курехой не хватит. Сейчас все голодранцы, мало кто подает, а он, - Боцман натянул шапку парню на очки, - рожей жалостливой не вышел. Слушай, молдаванин, давай мы тебе что ли ноги отрежем?
- Не тронь его, Боцман, - Холод злобно сверкнул глазами на Боцмана, - и бабки у него не забирай. Знакомец это мой. Воевал парнишка.
- Да кто сейчас не воюет, - Боцман развел руками, - ну не вопрос. Можешь его даже себе забрать. Он яичек золотых нести не умеет. Василичу привет с парнями, - Боцман вскинул руку и исчез, по пути захватив из коробки одной из старушек две бутылки пива и блок сигарет.
- Держи, - Холод протянул парню доллары, - они тебя не тронут. На первое время хватит, а потом мы с пацанами что-нибудь придумаем.
- Не, - парень покачал головой, - это неправильно.
- Правильно – не правильно, - Холод засунул ему деньги в карман, - держи и все. Сказал, что поможем.
- А же вам их никогда вернуть не смогу, - начал было очкарик.
- А и не надо ничего отдавать. Нам повезло. Тебе нет. Жизнь такая.
- Нет, - парень вытащил из кармана деньги и протянул Холоду, - я просто так не возьму.
- Давай я тебя на работу устрою, в ларек посажу на рынке нашем, - предложил Холод.
- Нет, - снова покачал головой парень, - мне другая работа нужна.
- Какая? Ты же… - Холод посмотрел на пустой рукав и осекся.