- Я сапером был, - Мишка первый раз за весь разговор поднял глаза, - я любую мину снять могу. И любое взрывное устройство собрать. Вон этот что сказал, - он кивнул в сторону Боцмана, который довольно хлебал пиво, - «кто сейчас не воюет»…
Холод посмотрел на него и кивнул.
* * *
Могила смотрел на лицо напуганной репортерши, позади которой дымился взорванный «Шестисотый Мерседес». Поправив прическу, девушка выдохнула и поднесла к лицу микрофон, украшенный надписью «Столичная криминальная хроника»:
- Сегодня в районе Пушкинской площади произошел взрыв. Самодельное взрывное устройство весом триста граммов в тротиловом эквиваленте, заложенные под автомобиль «Мерседес», стали причиной гибели Олега Николаева, известного в криминальных кругах, как Боцман. По имеющимся у нас данным, Николаев боролся с другими преступными авторитетами за торговые точки в центре Москвы. Оставайтесь с нами, - девушка широко улыбнулась огромными губами, накрашенными алой помадой, - криминальная война в столице продолжается…
- Мишаня, - Могила посмотрел на бывшего одноклассника, - вы мне с Холодом ничего рассказать не хотите?
Очкарик, стоящий у верстака, взглянул на него в ответ и с ледяным спокойствием вскрыл оболочку противотанковой мины:
- Война, Могила, если началась, то уже никогда не закончится… - слова долетели до Могилы сквозь скрип напильника по металлическому корпусу мины.
Капитан, обгоревший в Афгане,
Одурев от тоски и вина,
За бутылку в заблеванном баре
Предлагает свои ордена…
Всюду плачут голодные дети,
Но, пожалуй, уже все равно…
Ведь великая в прошлом Россия
Подаяние просит в метро.
Акт одиннадцатый. Дядя с мопсом
- Да ну на хуй такие приколы! – Валек выглянул в подъездное окно, - Наум накосячил, а мы сейчас будем его говно разгребать. Шлепнуть надо было этого козла и все.
- Наума что ли? – Дятел вытаращил глаза.
- Да какой Наум? – Валек махнул рукой, - коммерс этот. Блядь, я их вообще не понимаю! Он кругом не прав, так еще и заяву строчит! Мол, наехали, угрожали, жить и работать не дают. А прежде чем работать начинать, он бы головой своей подумал, риски бы просчитал. Он вообще к нам сам пришел! «Черные» на него наехали. Я помню его базар с Василичем, - Валек поморщился, - типа мне, русскому человеку, коренному москвичу приезжие с Кавказа работать не дают. Блядь! - Валек сплюнул, - а теперь то же самое мусорам поет, только про рэкетиров. Ты чего, Холод, про это все думаешь? Чего ты стенки-то портишь? – Валек посмотрел на Холода, который пулей от АК что-то царапал на стенке, исписанной матерными стишками и названиями рок- и поп-групп.
- Я, Валек, просто думаю, - Холод отвлекся от своего увлекательного занятия и убрал пулю в карман, - о коммерсантах не думаю. Зачем о них думать, если они сами о себе не думают? Проблему-то по любому надо решать. Наум вон в СИЗО парится. А этот голубь вон как нарядно порхает, - он подошел к подъездному окну и кивнул в сторону мужчины в бежевом кашемировом пальто, который в сопровождении двух охранников выгуливал мопса, - так просто к нему не подкатишь. Эти двое наверняка пушками заряжены. Макс хотел поговорить с ним по-человечьи, так этот «Вася» диктофон достал и заверещал на всю улицу, как телка, которой целку рвут. Тут с умом надо, - Холод почесал в затылке, - а то дел можно наворотить, и Наум после СИЗО сразу на зону заедет. Кстати, можно один варик попробовать…
* * *
Холод, прячась за деревом, смотрел, как мужчина, помахивая отстегнутым поводком, руководит движениями мопса, свистом направляя его то налево, то направо. Охранники в черных куртках, как дозорные, посматривали по сторонам и при шорохе крыльев пролетающих мимо голубей сразу хватались за оружие. Холод вытащил из кармана пакет с сардельками, надломил одну и потряс в воздухе. Пес, закинувший ногу на дерево, принюхался и от неожиданности нассал себе на переднюю лапу. Смешно морща нос и не обращая внимания на крики хозяина, он рванул в сторону Холода, который бросил ему кусок сардельки и побежал. Они бежали долго – Холод впереди, бросая сардельки, за ним мопс, который их подбирал и жевал на ходу. Замыкали пробежку два спотыкающихся охранника в бронежилетах и хозяин собаки, путающийся ногами в своем длинном пальто.