- Так это… - просипел парень.
- Никаких блядь «это», - Холод взял его руку с пистолетом и навел на официанта, а потом приблизил свои бледные губы к его уху и прошипел, - думаешь, «паленая» водка – это пустяк? Ни хуя, - он покачал головой еще крепче вцепившись в руку парня с оружием, - для короля пустяков нет. Тебе придется убивать еще за меньшее – за косой взгляд, за неправильно сказанное слово… Да даже просто за то, что он богаче и успешнее тебя. А если не убьешь, то какой ты на хуй король? Шут, сука, гороховый! – Холод выхватил у парня пистолет и разрядил всю обойму в поднос официанта. На пол потекла пахучая водка, которая смешивалась с мочой обоссавшегося от страха официанта, - короли блядь! – Холод вытащил из кармана вторую обойму и загнал ее в пистолет, - домой, сука, бегом! Если жить хотите! Детей рожайте, работайте идите! Людьми будьте!
Парни посмотрели на Холода и попятились к дверям кафе. В полной тишине Холод посмотрел на Василича и снова сел за стол, положив пистолет рядом с бутылкой, из которой он налил себе еще один стакан:
- Вот они, Василич, новые короли. Перетрухали. Но кто-то придет. Потому что этому блядству конца не будет.
- А ты что, предъявить мне что-то хочешь? – поднялся Василич?
- Я? Да упаси Бог, - рассмеялся Холод, - я кто? Боксер без шансов. А ты тренер. Наставник! Вот куда ты только людей наставляешь? Слушай, Василич, неужели ты сам веришь про этих королей? Корона она слишком тяжелая. Ее же постоянно одни роняют, а другие подбирают. Но долго она на голове не держится.
- А знаешь? – Василич исподлобья посмотрел на Холода, - может ты и прав. Нет королей, - он налил в свою рюмку водки, - но всегда есть те, кто хочет ими стать. И ты, Холод, - Василич выпил и покачал головой, - очень хотел им быть. И я тут не при чем. Тебя никто за руку не приводил, и никто не держит. Встань и уйди. Так ведь ни хуя не уйдешь, - Василич усмехнулся, - ты власть любишь. С властью ты сильный. А слабым ты быть боишься. У тебя в голове что-то не так, - Василич посмотрел на Наума, - вот он ради бабла рубится. Я грешный тоже. Кто я без бабла для жены и сына? Боксер неудачник, которого взяли тренером на полставки с двушкой в «Хрущевке» и старым «Жигулем». Человек «Никто», у которого ни хуя ничего нет. А вот за что ты? За какое королевство? Ведь для тебя бабки – это мусор. Или я не прав?
- Не знаю, - Холод бухнулся на стул, - я уже ни хуя ничего не знаю, Василич. Я чувствую, что мы в болоте. И выбираться отсюда уже ни сил, ни желания нет.
- Эй, вы оба… Вы о чем? – Наум посмотрел на Холода и Василича, - что все? Разбег? Наигрались?
- Не, пути просто разошлись, - Холод налил еще стакан и убрал ствол назад за пояс, - королей три, а значит и королевств тоже три. И дорог три. Не по пути нам всем. Последнюю делюгу за Могилу разрулим и в расход. А там дальше как свезет. Лучше, конечно, чтобы не встречались. Ну давайте, парни, - он поднял стакан, - за Могилу. И за нас. За то, какими мы были и какими уже больше не станем. Не чокаясь, - и он рывком вылил в себя пахнущий клопами коньяк.
Поморщившись, Холод зацепил с тарелки хрустящий соленый огурец и, шатаясь, побрел к выходу из кафе, закинув по пути на плечи кожаный плащ.
- Что-то с ним надо делать, - Василич посмотрел на Наума, - щенок в волка превратился. И воет уже не по-детски.
- За таким люди пойдут, - Наум насадил на вилку кусок сыра и кусок колбасы сразу, - так что думай, Василич. Ты же у нас вроде как Акела. Только смотри, не промахнись…