Знал ли Дамблдор, как Дурсли обращались со мной? Я не был уверен. Я сталкивался с волшебниками до посещения Хогвартса. Любой из них, возможно, мог бы рассказать ему о том, как мне живется у Дурслей. Перед первым годом обучения, когда Хагрид впервые встретил Дурслей, он наговорил дяде Вернону много гадостей. Судя по его словам, вполне вероятно, что Хагрид знал, как они обращались со мной.
Потом, в конце первого курса, когда я попросил остаться на лето в Хогвартсе, Дамблдор отказал мне, отправив обратно к Дурслям.
Я был уверен, что близнецы рассказали своим родителям о железных решетках на моём окне. Я отчетливо вспомнил себе ту фразу: "они морили его голодом".
Даже, если Хагрид ничего не говорил директору, Уизли, вероятно, сделали это.
Дамблдор знал.
Он должен был принять меры, но он хотел, чтобы я был несчастным ребенком, которому оказывают милость, отправляя каждое 1 сентября в спасительный Хогвартс.
Вдобавок, я слышал, как школьная медсестра говорила тёте Петунии, за несколько недель до выпуска младшекласников в моей старой школе, что мой рост соответствует 4 %-ой группе самых низкорослых детей моего возраста.
Что касается массы моего тела, она колеблется где-то между 5 и 15 процентами самых тощих детей, в зависимости от наказания. Регулярное пребывание в больничном крыле Хогвартса, в том числе на первом курсе, когда моя точная диагностика указала на хроническое недоедание, должно было вызвать тревогу учителей Хогвартса и попечительского совета. Медсестра в графстве Суррей, как-то, пыталась уговорить тётю Петунию — которая поклялась, что я съедаю в два раза больше еды, в сравнении с Дадли — сводить меня к диетологу и вносить дополнительные добавки в пищу, отпускаемых по рецепту врача. По сравнению с ней, Поппи Помфри, наверное, самая некомпетентная медсестра в мире, раз так халатно относится к моему физическому состоянию.
Холодок пробежал по моей спине.
Медсестра из Суррея говорила что-то ещё. Она утверждала, что я веду себя слишком робко, почти покорно, в классе и во время перерывов. Она доказывала тёте Петунии, что покорное поведение является симптомом недостаточности питания. Как это заявление взволновало мою тётю, даже не передать словами. Медсестра продолжала рассказывать, как я убегал от Дадли и других детей, которые были в банде Дадли на детской площадке и каким необычайно тихим был во время занятий.
Глава 1д
Это прекрасно соответствовало теории моeго воспитания.
Я схватил другой кусок пергамента и разорвал его на полоски. После, используя новое перо и зелёные чернила (синие я использовал для описания событий), я начал кратко записывать этапы своего взросления. Моя память была слегка запутана. Я проводил большую часть дня в уборке дома с пылесосом и работая в саду — вспоминаю, по крайней мере, шесть таких эпизодов.
Я сложил полоски пергамента на кровати, размещая их под всеми основными этапами. Затем я присел на корточки и принялся изучать их.
Планирование — уязвимые дети
Вербовка
Показать доверие / фаворитизм
Особые подарки
Изоляция / отчуждение от сверстников / других взрослых & тайна
Десенсибилизация (процесс привыкания к испытаниям и присутствию насилия в жизни, воспитание в ребёнке сопротивления и привычки к быстрому восстановлению психического равновесия)
Поддержка (прогрессирование нагрузок и контроль рисков)
Меня затошнило, когда объединил мои предыдущие кучки бумажек вместе. Когда я впервые записал основные события, я заметил, что все они разделяют одну общую тему: как довести меня до того, чтобы я рисковал/почти умирал/ не заботясь о своей жизни.
Когда я был маленьким, дядя Вернон сидел за кухонным столом и напыщенно вещал о детях-солдатах в Ливане. Он жалел их, в отличие от меня, что смущало и дьявольски выводило меня из себя, но за то я запомнил одно предложение из его трёпа.
Дети не должны быть частью войны.
Детям не положено рисковать своими жизнями вне зависимости от обстоятельств.
И всё же, каждое событие, начиная с тролля и заканчивая дементорами, должно было подводить меня к полному безразличию к своей будущей смерти.