— Не торопись, любимая. Тебе рано вставать с постели. Ты неделю провела в беспамятстве.
Что?! Неделю?! Теперь понятно отчего такая слабость.
— Но как? — вырвалось у меня, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее.
— Мы нашли таниту Солейн. Она-то рассказала нам всю правду. Как встретила человека, которого полюбила и хотела выйти за него замуж, как любимый подговорил ее предать тебя, обвинив в иномирном происхождении.
Слова словно ударили меня в грудь. Я не могла поверить, что все это произошло. В голове роились образы: ее улыбка, ее преданность, и вдруг все это обернулось предательством. Я почувствовала, как гнев и боль смешиваются, и в груди закипает нечто, что не давало покоя.
— Как она могла? — прошептала я, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы. — Я ведь к ней относилась как к своей сестре? И кто он? Кто этот человек, заставивший ее предать меня?
Голос императора, полный горечи и усталости, вернул меня в реальность.
— Один из моих советников, — устало произнес его величество, вставая с кресла. — Прости, Надэя, что подверг тебя опасности.
— И что с ним? — сглотнула образовавшийся в горле ком. — С ними?
Ответ императора был краток и беспощаден:
— Они казнены! Предательство не прощается!
Император замолчал, продолжая наблюдать за мной. В его глазах читалась вина и… что-то еще. Сожаление? Понимание? Я не могла разобрать. Сейчас мне было все равно. Я была одна в своей боли, в своем разочаровании.
Но было еще кое-что, что не давало мне покоя, что жгло изнутри, требуя немедленного ответа. Я должна была разобраться с этим здесь и сейчас, иначе просто не смогу спокойно жить.
— Что с обвинениями, выдвинутыми в мой адрес?
Император вздохнул, словно собираясь с духом.
— Твое дело пересмотрено, Надэя. Тебя осмотрели магистры и лекари трех академий и не нашли признаков иномирности. Все обвинения сняты за беспочвенностью.
Я ждала этих слов, но они не принесли облегчения. Снятые обвинения — это хорошо, это логично, это справедливо. Но справедливость не вернет мне потерянное. Не вернет доверие, не залечит раны, нанесенные предателями.
Не в силах больше вымолвить не слова, я просто кивнула его словам. Император встал и пожелав мне быстрее поправляться, покинул выделенные мне покои.
— Ты очень сильна, Надэя, — неожиданно ласково произнес Николь, укладываясь рядом со мной. Теперь можно. Теперь мы одни. — Смогла не только справится с огнем, но и самостоятельно, даже сквозь блокиратор, призвать помощь.
Извернувшись, я в неверии посмотрела на супруга. Память услужливо подкинула мне последние кадры того злополучного утра. Песчаная буря, войны пустыни, лязг металла и крики умирающих. Дичайшая боль, сковавшая не только голову, но и шею. А дальше темнота. Долгожданная… освобождающая…
— Что?! Разве это не ты?
Николь отрицательно покачал головой, прижимая крепче к своему телу, будто боялся вновь меня потерять.
— Ты призвала стихии на правах одаренной. Впервые за всю свою жизнь. И они откликнулись на твой зов. Если бы не они, я бы не справился со всеми стражниками, несмотря на дюжину магов за моей спиной.
— Так это я, получается, виновата в их смерти?
— Нет, — тут же вскинулся Николь. — Если кто и виноват, то только они сами! Стихии не щадят никого, кто посмел угрожать одаренной. Это закон мироздания. Его баланс.
Я смотрела на него, пытаясь уловить хоть тень сомнения в его словах, но видела лишь искреннюю убежденность. Его глаза, обычно такие лукавые и полные веселья, сейчас горели каким-то внутренним огнем, отражая ту самую стихийную ярость, что, как он утверждал, обрушилась на стражников.
— Но… они же просто выполняли свою работу, — прошептала я, чувствуя, как ком подступает к горлу. — Они защищали…
— Они защищали тех, кто хотел от тебя избавиться, — перебил Николь, его голос стал тверже. — Тех, кто хотел лишить тебя жизни, твоей силы. Они выбрали сторону, и стихии сделали свой выбор. Нельзя винить солнце за то, что оно сжигает ночь.
Он отстранился, но не отпустил меня, лишь заглянул в глаза, словно пытаясь убедиться, что я понимаю.
— Ты должна понять, — продолжил он, понизив голос до шепота. — Ты — одаренная. Ты — часть этого баланса. И твоя жизнь, твоя свобода — это то, что стихии будут защищать любой ценой. Это не твоя вина, это твоя… ответственность.
Ответственность... Какое тяжелое слово. Сколько всего в нем заключено, сколько последствий, сколько груза. Теперь я начинаю понимать слова старой Наары, ее предостережения, ее сомнения. Она говорила, что истинная Надэя не справится с этой ношей. Видимо, она предчувствовала, что так и будет.