Ночь была очень темная, лил дождь. Струи вились, как шелковые нити; соединяясь внизу, они разбивались о камни. Время от времени из какого-нибудь дупла раздавался звонкий птичий голос: птица скучала и ждала своего возлюбленного. А сверху, с вершины пророка Ильи, вдруг послышался протяжный вой. Четверо мужчин остановились.
— Волк, — сказал Яннакос, — он тоже голоден.
— А быть может, это пророк Илья, — заметил Лукас. — Ведь и он тоже голоден.
— Нам поможет Святой Волк! — сказал Яннакос. — Пошли, друзья, в селе нас ждут ягнята!
Они снова двинулись. Лукас взял за руку Яннакоса.
— А ты наметил, на кого нам напасть? — спросил он.
— Да! На самого богатого, на самого подлого, на самого скупого! На старика Ладаса. Мы наполним наши бурдюки и мешки до отказа! Пусть ест бедная Саракина, пусть ест и больше не воет.
Немного помолчав, он добавил:
— А однажды ночью мы спустимся и стащим керосин.
— Хлеб и керосин! Ты прав, Яннакос, эти две вещи необходимы человеку, чтобы жить и мстить. Потому что недостаточно только жить.
Они уже подходили к селу. Яннакос остановился и обернулся к своим товарищам.
— Я пойду впереди, — сказал он, — я знаю все закоулки; вы же идите за мной гуськом, держась подальше от меня. Я заберусь на стену первый.
Они вошли в один из пустынных переулков. Приближалась полночь, все село спало глубоким сном.
«Только бы не почуял мое присутствие Юсуфчик, не начал бы опять реветь… — подумал Яннакос, когда они подходили к дому Ладаса. — Дай бог, чтобы он спал…»
Он приблизился к стене и подождал своих товарищей; те подходили один за другим.
— Пошли кругом, через садик, — тихо сказал Яннакос, — стена там невысокая. Дай мне фонарик, Лукас… Пошли, только будьте осторожны!
— Собака у него есть? — спросил один.
— Какая собака у такого скряги! Собаку ведь надо кормить, — ответил Яннакос.
Он обернулся к Лукасу.
— Эй, громадина, — сказал он, — ты останешься на улице и будешь служить лестницей! Мы заберемся на твои плечи и спрыгнем в садик. Если появится опасность, крикни, как сова… Ну, готовы, ребята?
— Готовы!
Великан прислонился к стене, схватил Яннакоса и поставил его к себе на плечи.
— Во имя Святого Волка, — сказал он. — Прыгай!
Яннакос сел на стену, затем спрыгнул в сад. Он постоял у стены, ожидая товарищей; те, один за другим, перемахнули через стену с мешками и бурдюками на плечах.
— Идите за мной, я знаю дорогу… Осторожно!
Они пересекли садик; маленькая дверь была открыта, и все вошли в дом. В верхней комнате слышался храп хозяина.
— Спит, — сказал Яннакос, — нам повезло.
Он зажег фонарик, нашел дверь кладовой и толкнул ее. Они вошли. Пахло маслом, вином, сухим инжиром, гниющей айвой. Посветили фонариком — заблестели раздутые бурдюки и винные бочки на подставках.
— Побыстрее наполняйте мешки, ребята, — прошептал Яннакос.
Один повернул кран бочки и наполнил свой бурдюк вином; другой набрал мешок пшеницы. Яннакос налил в свой бурдюк масла, потом взял мешок и набил его зерном. Посмотрел кругом, увидел веревочную лестницу, висевшую на стене.
— Слава тебе, господи, — сказал он, — вот и лестница, а то трудненько было бы все это перебросить! Бог ворует вместе с нами! Ну, ребята, пошли!
Они взвалили бурдюки и мешки на плечи, взяли лестницу, снова пересекли садик, укрепили лестницу на стене и поднялись по ней со своим тяжелым грузом. Лукас принимал мешки, бурдюки и ставил их на землю. Потом все по очереди становились на плечи Лукаса и прыгали на землю. Только Яннакос задержался, усевшись на стене, — ему не хотелось спускаться.
— Братья, — сказал он, — подождите одну минутку, я посмотрю на своего ослика и тотчас же приду.
— Оставь ослика, Яннакос, — сказал Лукас, — пойдем! Кто знает, что может случиться…
— Не могу, — сказал Яннакос, — не могу! Одну минутку, и я вернусь.
Яннакос снова спустился в садик.
Товарищи нахмурились, но не сказали ни слова и стали ждать его затаив дыхание: не дай бог, пройдет кто-нибудь по улице, не дай бог, откроется какая-нибудь дверь!
— Вы вдвоем идите, — сказал Лукас товарищам. — Идите вперед. Лучше нам пробираться врозь. А я его подожду.
Он помог им. Они вскинули мешки на плечи и скрылись в темноте. А Лукас сел на землю прямо под дождем и стал ждать Яннакоса.
И вдруг раздался радостный рев, похожий на звук труб второго пришествия. «Черт побери этого ослика, — пробормотал Лукас, — он поднимет на ноги все село!»
В доме открылось окно, послышался голос старика Ладаса:
— Пенелопа, ты спишь? Эй, Пенелопа, что случилось с осликом? Почему он ревет?