— Можешь грузиться! — на лицах лёгкое разочарование, словно ничего особого и не произошло.
— Вы видели, чтобы Тарасов что-либо забирал на захваченной вами базе? — Нарышев наконец-то проявил хоть какие-то эмоции. — Какой-нибудь предмет?
— Нет, — снова принесшее мне боль качание головой. — В одно из помещений входил только он. — И уже работая на опережение: — Подрыв производил тоже самостоятельно, — разъясняя, как младенцам, — один, без посторонней помощи. Даже тротил тащить бойца не взял. Всё сам.
— Это он может!
— Мог, — невольно добавляю я, и вижу, как на лице одного из них появляется сомневающаяся усмешка. Они сомневаются в его гибели. Но усмешка кажется горькой… Что их ждёт за провал операции?
— Возможно, то, что вы ищете, осталось или уничтожено во взорванном помещении? — я пытаюсь дать зацепку, уводящую их в никуда и вместе с тем дающую им надежду.
— Да, такое возможно, — Нарышев согласно кивает, и я понимаю, что у него нет ни малейшей веры в такой вариант развития событий.
— Езжайте! — даёт отмашку стоявший рядом с Нарышевым, и я понимаю, что это он настоящий начальник, а не всё время выпячивавший свою роль Нарышев.
— К машине! — отдаю команду и, повернувшись направо, сам направляюсь к кабине уже завывающего двигателем грузовика.
То, что они оставили нас в покое, не верится до тех пор, пока машины не трогаются с места и, набирая обороты, не выносятся на асфальтовую дорогу. Всё, теперь в пункт постоянной дислокации — домой. Эдуард мой вроде держится, и это самое главное. А впереди ещё один месяц командировки. Эдик, всё будет хорошо, домой поедем вместе! Держись… Уже скоро…
… Спасибо, Лёш. Вовремя. Прямо в тему. Да.
…
— Да, одной пары двадцать четвёрок вполне хватило. Да, в пух и прах. Хорошо наваляли.
…
— Ты уж там поощри своих орлов и спасибо от спецуры передай. Да, обязательно. Нормальный облёт получился. Я же говорю, как раз вовремя. А наши? Да живы, все живы. Раненые, есть раненые, но ничего, жить будут. Да, все. Убитый? Нет, нет, это всего лишь слухи. Вся группа, пятнадцать человек, все вернулись. Спасибо ещё раз! Супруге привет!
Когда полковник Черных положил трубку, по его виску сбегала вниз маленькая капелька пота.
Послесловие
По замене можно было переправить пакет с секреткой, но я не стал этого делать. Положил его в наглую во внутренний карман бушлата, и всё, и поехали. На что надеялся? Бог его знает. Тем более, что на контрольно-пропускном пункте нас вывернули наизнанку, прощупывая сумки и едва не распарывая в них швы. Но бушлат никто проверить и не подумал. Может быть, мне просто повезло? Не знаю.
Прошло какое-то время. Мне наконец-то улыбнулась писательская удача, и удалось опубликовать рассказ о войне в одной провинциальной газете. И сегодня я решил: время настало. Мой компьютер гудит в ожидании, клавиатура жаждет первого удара пальцами, мышка в готовности к действию. Я не грибник, но вчера нарочно ездил в лес, а вечером читал специальную литературу. Мой будущий рассказ про один день осени, хотя сейчас лето. Он должен получиться хорошим, чтобы его наверняка взяли и напечатали. Строчки бегут по экрану, пальцы выбивают всё новые и новые ряды букв. Кто бы знал! Поездка, вечер за книгами, многочасовое сидение за компьютером — и всё это ради нескольких коротких строк, а точнее, заключённого в них названия:
…выйдя на поляну, я невольно залюбовался грибом-трутовиком, растущим на обломке старого дерева. Серо-жёлтого цвета, чем-то напоминающий многолепестковый цветок. В молодом возрасте трутовик считается вполне съедобным, но, старея, становится опасным. К тому же, нельзя есть трутовики, растущие на хвойных деревьях…