Мадемуазель спросила несколько дней назад у Бюсси: не бесчестно ли было с ее стороны отказать в руке королю Португальскому, потому что этот государь был дурно сложен?
– Мне кажется, отвечал Бюсси: что ваше высочество ни в чем не можете упрекнуть себя по этому случаю; ибо если бы вы не решились довольствоваться мужем, то для вас все равно, как бы он ни был сложен.
Король судил иначе: Мадемуазель сослана в свое имение: Сен-Форжо: за отказ от знаменитого союза. Она утешится вдали от двора рассказами о его скандалах, которые неудачный ее советник обещал ей пересылать аккуратно.
Прискорбно было видеть, как развевалось английское знамя на башнях Дюнкирхена – важный порт, который рабская политика Мазарини относительно Кромвеля скорее, нежели обстоятельства, уступила Великобритании. Эти иностранные солдаты, с высоты фортов оскорблявшие обывателей, которых они захватили отечество, эта английская колония среди французского города, оскорбляли национальный дух, который говорит всегда громко в благородном сердце. Мы не будем более осуждены, на подобное унижение, Дюнкирхен и Мардикк возвращены Франции за пять миллионов, которые нуждающийся король предпочел бесплодной чести занимать крепость, которой войска его, на случай войны, не могли бы защищать долгое время. Сделка разумна с той и с другой стороны: Кольбер не мог лучше поместить плодов своей экономии, как смыв пятно, нанесенное нашему достоинству, а Карл, которому нужнее были деньги для своих, удовольствий, нежели для вознаграждения друзей, возведших его на престол, имеет хорошие средства от продажи Дюнкирхена. Генеральный контролер, которому как говорят, первому пришла мысль о выкупе этой крепости – очень разумно употребил эти пять миллионов. Не моту того же сказать о восьми или девятистах тысячах ливров, потраченных на торжественный въезд короля в этот город, завоеванный золотыми ядрами. По-моему, тут ничего не было торжественного; самый незначительный штурм имел бы более значения, нежели пышное шестые монарха во главе армии, за которой следовала целая масса придворных и сто карет, наполненных женщинами, отнятыми у гостиных Парижа для украшения финансовой победы. Эта неуместная роскошь возбудила ропот в доброй публике, которая не меньше платит и теперь как при Мазарине; ибо говоря по истине, Кольбер отличается не уменьшением налогов, но тем, что взимает их в порядке: народ все-таки обирают, но, по крайней мере, правильно.
Глава IX
Характер Мадемуазель. – Ее воспоминания о Христине Шведской. – Наружность этой королевы: ее костюм, привычка, разговор. – Дон-Кихот Лафелльяд. – Слава и бедность Бюсси – Рабютен; его портрет. – Госпожа Севинье в физическом и нравственном отношениях. – Он дает взаймы деньги Бюсси. – Образцы плутовских слуг Мольера. – Войска; их одежда и вооружение. – Поход короля в Лотарингию. – Муций Сцевола из любви. – Сторонники заключенного Фуке. – Пансионы литераторам и иностранным ученым. – Основание академии художеств. – Учреждение академии надписей. – Госпожа Монтеспан на сцене. – Версальский экспромт Мольера. – Небольшое стихотворение Бенрерада о придворных девицах, танцующих в балетах. – Париж в 1663. – Сообщения с провинцией. – Гостиницы. – Парижские костюмы. – Роскошь, кареты, – учреждения. – Любовные попытки госпожи Монтеспан. – Критика «Школы женщин» Мольера. – Анекдот. – Сторонники, повешенные заглазно. – Дипломат и повышение. – Другие сторонники, присужденные к громадным суммам. – Они просят, как милости – быть повешенными. – Людовик ХIV акушер.
Я провела две недели в Сен-Фаржо у Мадемуазель. Это наилучшая принцесса, какую только можно встретить. У нее все хозяева, исключая той, которая одна должна быть хозяйкой; дамы, офицеры, слуги – все это у нее живет в свое удовольствие. Последний паж считает себя вправе возражать на ее приказания, а иногда и ослушиваться. Не знаю, отчего это происходит; недостаточно ли внушительна ее наружность, или манеры ее такие ободряющие. Мужчины разговаривают с ней очень свободно.