Великий Конде в этой компании следует по правую руку короля, но не имеет специального назначения. Его величество все еще сердится на него за войны Фронды и за его службу в испанских войсках.
– Без вас, сказал ему однажды король, указывая на огромную равнину Фландрии: – без вас все это было, бы моим.
– Ах, государь, отвечал принц: – вы обещали мне не упоминать более об этом; и я могу напомнить это обещание вашему величеству в момент, когда вы запрещаете моей шпаге завоевание этой земли.
В армии случилось происшествие, которое заставило посмеяться столицу, посмешив прежде путешествующий двор. Все почти наши молодые вельможи увезли с собой любовниц во и Фландрию. Поэтому все удивлялись, что Артаньян не согласовался с этой частью этикета, и не имел при себе хорошенькой парижанки в лагере. Правда, что Молеврье, командир первой роты, возит за собой, по крайней мере, две дамы, но подобный багаж имеется преимущественно для себя лично. Между тем при отъезде из Парижа Артаньян не был оставлен судьбой в этом случае: всем была известна живейшая склонность, которую питала к нему одна очень богатая двадцатидвухлетняя вдова, и целомудренная любовь которой наделала шума в начале этого года. Капитан, не будучи в состоянии победить жестокости этого маленького феномена добродетели, сохранил к ней самую редкую и самую странную верность в мушкетере. Он скучал в то время, как товарищи его в ожидании отличий, приятно проводили свои дни и вечера.
У Артаньяна была еще другая причина горя: товарищ его Молеврье, брат генерального контролера, никогда не имел недостатка в деньгах, и это отражалось на подчиненных ему мушкетерах. Он делал им на свой счет дорогие, вышитые золотом кафтаны и покупал блестящее оружие. Артаньян, как выслужившийся офицер, для которого ключи королевской казны поворачивались очень редко, не мог делать подобных затрат, и поэтому его рота казалась бедной сравнительно с ротой Молеврье. Он горько скорбел об этом оскорбительном сравнении и о суровости прелестной вдовы, как вдруг к неописанному его удивлению неумолимая красавица вошла к нему в комнату.
– Боже, мой! Кого я вижу! Не очаровательная ли мечта это? воскликнул он.
– Нет, отвечала молодая дама, целуя его в лоб и не дозволяя Артаньяну поцеловать ее иначе.
– Ах, милый друг, сказал капитан, падая к ногам хорошенькой путешественницы: – я счастливейший из людей… Нет более горя для меня… Вы здесь… присутствие ваше говорит мне…
– Но не то, именно о чем вы думаете, возразила вдова спокойно. – Встаньте, друг мой, прибавила она, отворяя окно: – и скажите, куда мы поместим все это!?
Артаньян взглянул на двор и увидел три большие телеги, тяжело нагруженные и еще не распряженные.
– Что это такое? спросил он с удивлением.
– То, чего вам не достает: полная одежда и экипировка для вашей роты.
– Возможно ли? И кто же мог прислать мне это?
– Особа, нежелающая, чтобы пышность Молеврье подавляла офицера, который более его стоит.
– О, я угадываю, очаровательная женщина… это вы, великодушие, которой… За какую же любовь, за какое счастье и наслаждения я должен заплатить…
– Позвольте, Артаньян; все это я доставила, не заключив предварительного торга… Но позвольте мне хоть теперь предложить вам условия. Ничто между нами не изменилось; я вас люблю больше, нежели в состоянии высказать, и знаю, что вы платите мне тем же…. Оба мы горим желанием доказать нашу взаимную любовь… Но ничего этого не будет. Не надо забывать, что вы женаты.
– Увы, какая мелочность в наше время удерживает вас…
– Я знаю все, что вы можете мне сказать; но в этом случае не хочу подражать своему веку.
– Знайте, что еще до знакомства с вами – я не жил уже с женой.
– Надеюсь, что вы со временем возьмете ее, потому что познакомились со мной.
– И не думайте об этом… Двадцатидвухлетняя вдова и такая суровая! Это чрезвычайно странно. Чтобы сделаться посмешищем двора – недоставало только, чтобы любовница привела мне жену.
– Капитан, я завтракаю у вас в присутствии одной родственницы, которая провожает меня, и потом уезжаю немедленно. Займитесь-ка распоряжением, чтобы принят был привезенный мной груз.
– Как, не останетесь даже на день?
– Ни на час.
– Но это черт знает, какая необыкновенная вещь! Одна из прелестнейших при дворе женщин содержит королевских мушкетеров.
– Это не первый раз… Но, конечно, редко.
– Но, конечно, в первый раз гвардейская рота экипирована целомудрием…