Она была скрупулезна. Разведывательная служба Алиота научила ее, как взломать их лучшие системы. Что, если она допустила ошибку? Что, если системы “Круга” были лучше защищены?
Индикатор прогресса сдвинулся еще на сантиметр. Было ли уже слишком поздно возвращаться в свою каюту? Даже если бы они знали, что кто-то взломал компьютерный центр, они не могли узнать, кто именно. Если бы ей удалось выбраться незамеченной, тогда она спасет всю операцию.
От выхода донесся приглушенный стук. Боевая обувь на полу? Звук взведенного оружия? Свет в коридоре оставался ровным.
Устройство считывания издало тихий звуковой сигнал.
В панике она попыталась приглушить звук, но тщетно. Она снова перевела взгляд на дверь, ожидая, что сейчас ворвутся охранники с оружием наготове и потребуют, чтобы она сдалась.
Никто не появился, никто не закричал, пули не застучали по стенам. Здесь была только она, круг из компьютерных терминалов и вентиляционная система, тщетно пытающаяся сохранить прохладу в помещении.
Ганн перевела взгляд со списка файлов на считывающем устройстве на пустой проход, так и манящий ее выйти.
В центре зала в шахту, ведущую внутрь компьютерного центра, спускалась лестница. К остальной части станции вело всего два прохода. Два входа, два выхода. Противники могли быть в обоих проходах, вне поля ее зрения, и двигаясь как единое целое, загнать ее в ловушку посередине, или одна команда охранников могла выгнать ее прямо к другой команде.
Она была безоружна.
В оружейной комнате были строгие правила, каждая единица оружия регистрировалась и отслеживалась. Она могла бы уложить двоих или троих и без оружия, может быть, четверых, если бы застала их врасплох и если бы перед этим, не бодрствовала тридцать часов подряд. Ее рука потянулась к пустой кобуре. В этот момент она затосковала по своему старому доброму бластеру, запертому сейчас в Монтгомери.
Вентиляция охладителя прекратилась. Вдали загудели насосы, перекачивая кислород, воду и охлаждающую жидкость. Обычные звуки, все как обычно.
- Ну, давай же, - пробормотала она и опустилась на спину.
На считывающем устройстве было двадцать файлов, входящие и исходящие сообщения командира базы. Вначале были личные, не относящиеся к делу. Следующие несколько она отложила на потом, чтобы прочитать их позже.
От темы последнего сообщения у нее чуть сердце не остановилось. Она попыталась вздохнуть, держась за грудную клетку так, словно та могла разлететься вдребезги, если она не удержит ее на месте.
Она снова услышала шум, прежде чем осознала его. Черт, черт, черт. Пора уходить. Она перекинула данные из считывающего устройства на кристалл в своем предплечье, удалила все цифровые следы, которые могла оставить и поднялась на ноги.
Путь выглядел свободным, засада это или нет? Безопасно или нет?
Ноги держали ее крепко. В Монтгомери ее научили контролировать свой страх, но полностью удалить его не возможно.
Ей придется блефовать. Она распустила свои длинные каштановые волосы, взъерошила их и закрыла лицо. Она открыла свой личный планшет и смело шагнула вперед.
Путь к выходу пересекал серый коридор, залитый кроваво-красным светом, на который не влияли ни тени, ни люди. Слева, за пределами видимости, находилась мастерская дежурного техника, в которой легко могли поместиться двадцать вооруженных людей.
Она оглянулась на компьютерную консоль. Ребенком она пряталась за подобными вещами. Она была слишком напугана, чтобы пошевелиться или закричать, когда пьяный приемный отец бесновался, или когда пираты насиловали, грабили и убивали.
Но она больше не была глупой, трусливой девочкой. Теперь она сама контролировала свое будущее.
Она расправила плечи и зашагала по коридору.
Коридор был пуст.
Она замерла, готовая к столкновению. Затем поставила правую ногу на полированный стальной пол, перенесла вес тела, выставила левую вперед, тихо прошла перекресток и направилась к люку мастерской.
Никого, кроме техника, втиснувшегося за пульт оператора, глаза прикованы к монитору, руки порхают над клавишами.
Ее плечи расслабленно опустились. Если бы только...
- Эй! - крикнул Уизерс позади нее, его голос был похож на скрежет несмазанных шестеренок.
Ганн напряглась, но тут же расслабилась - чисто дилетантский рефлекс - и повернулась к командиру своего отделения. В коридоре появился Уизерс, его лицо было искажено красными гневными пятнами. Она уставилась на него снизу вверх, демонстрируя дерзость, раздражение – теперь это уже стало привычным рефлексом – и одарила его своим обычным угрюмым взглядом.