– А ты кто? – спросила Эйприл у парня, сидящего рядом с Ханной, желая загладить неловкость. Именно он сказал «концерт окончен» – широкоплечий, коренастый, в футболке клуба «Шеффилд уэнсдей».
– Это Райан Коутс, – произнес Уилл. – Мы оба на экономическом.
– Точно, – широко улыбнулся Райан. Он говорил с явным шеффилдским акцентом. После манерного южного диалекта его речь звучала по-северному грубо. Ханна вдруг почувствовала родственную душу, хотя Додсуорт был намного южнее Шеффилда. Райан, как и она сама, не принадлежал к богатеньким выпускникам частных школ, в чьей компании Уилл и Эйприл чувствовали себя как рыбы в воде.
– Мы все живем на одном этаже в «Клоудс», – пояснил Уилл.
Ханна знала, что «Клоудс» – современное крыло с тыльной стороны «Нового двора», куда определили большинство первокурсников. Здание квадратное и бетонное, как бункер, зато все комнаты класса люкс, и даже отопление работало. Ханна в душе радовалась, что ее с Эйприл поселили в живописной квартире в старом стиле. Разве не ради этого она приехала в Оксфорд? Ей хотелось идти тропой, протоптанной другими за четыреста лет, а не по ковровым дорожкам последних десятилетий.
– Я услышал, как он крутит за стеной «Стоун роузес». – Райан ткнул вилкой в направлении Уилла. – Пошел представиться, и оказалось, что мы на одном курсе. Потом он познакомил меня с этим чуваком. – Райан указал на Хью.
– Мы с Уиллом учились в одной школе, – пояснил Хью и снова покраснел. – Ой, я это уже говорил… Извините. Опять ступил.
– Не слушай его. – Уилл дружески ткнул приятеля в ребра. – Хью был самым головастым в нашем классе.
Райан, пережевывая тортеллини, воскликнул насмешливым тоном:
– Какое совпадение! Я тоже был самым головастым в своем классе. Похоже, у нас много общего.
– Мы все были самыми головастыми в своих классах, – сказала девушка, сидящая рядом с Райаном. До сих пор она не проронила ни слова. Соседка Райана говорила низким голосом резко и нетерпеливо. – Разве не поэтому нас сюда приняли?
– Ты кто? – спросил Райан, смерив соседку взглядом. Длинные черные волосы, немного лошадиное лицо, прямоугольные темные очки. Девушка без тени робости посмотрела на Райана в упор. Ханна, если бы к ней обратились с такой бесцеремонностью, наверняка бы смутилась.
– Эмили Липман. – Девушка отправила в рот вилку с пастой и спокойно прожевала. – Я на матфаке. И зовут меня Эмили Липман.
– Ты мне нравишься, Эмили Липман, – с широкой ухмылкой заявил Райан.
– И что на это полагается отвечать?
– Что хочешь. Или вообще ничего. – Райан все еще улыбался.
Эмили закатила глаза.
– Кста-ати, – лениво протянула Эйприл, – это все неправда.
– Что неправда? – спросил Хью.
– Насчет того, что мы были самые мозговитые в своем классе. Я, например, не была.
– Тогда как ты поступила в Оксфорд? – поинтересовалась Эмили. Вопрос по идее был задан некорректно, но у Эмили он отчего-то получился просто чересчур прямым.
– Наверное, благодаря моему природному обаянию. – Эйприл улыбнулась, показав глубокие, мягкие ямочки на золотистых щеках. – Или, может быть, благодаря деньгам папочки.
Повисла долгая пауза – похоже, никто не мог найтись, что на это ответить. Наконец, Райан издал отрывистый, лающий смешок, словно Эйприл рассказала занятный анекдот.
– Хорошо тебе, – сказала Эмили. – В обоих отношениях. – Она сунула в рот последнюю порцию пасты и, встав, отряхнулась. – А теперь признайтесь, какую хрень должна вытворить женщина в этом месте, чтобы ей дали выпить?
– Можно пойти в общий зал, – предложил Райан. Он тоже поднялся. – Как там его называют? СКО?
– СКО, – подтвердила Эйприл. – Студенческая комната отдыха. Так в справочнике написано, но ты его, конечно, не читал. Кроме того, рядом с Парадным залом есть бар. Только ну их к черту. Мы же не чернь какая-нибудь. Кому нужен бар, если есть совершенно волшебный люкс с холодильником, набитым шампанским? – Она отодвинула почти нетронутую тарелку тортеллини, окинула компанию взглядом и помахала свисающими с мизинца ключами от квартиры, выразительно вскинув бровь: – Ну как, согласны?
После
Между Ханной и Уиллом тучей висит прошлое. Уилл беззвучно режет на кухне баклажаны и чоризо. Тишину делает еще более зловещей трескотня диктора «Радио–4». Ханна пытается придумать ответ на реплику Уилла, но, сдавшись, уходит в гостиную и открывает лэптоп, чтобы проверить почту.