Мне даже аромат крови привиделся на фоне этого чувства.
Или нет…
Замер, концентрируясь на нём полнее.
Вдох-выдох, вдох…
Вот оно.
То самое.
Желанное.
Голова повернулась в нужную сторону раньше, чем я нашёл причину глазами.
Человек. Лет двадцати пяти, не больше. Явно не бедствующий, судя по дорогим шмоткам и зализанным светлым волосам. Пьяно покачиваясь, он кричал на невозмутимого бармена, потрясая кулаком, с которого на лежащие на стойке осколки бокала капала кровь.
Кап-кап-кап…
Отдавалось эхом в моей голове.
Тук-тук-тук…
Вторили ему знакомые молоточки.
Скр-ри-и…
Провёл когтями по черепу, пробуждаясь ото сна, живущий во мне кровожадный монстр.
Убей-убей-убей…
Принялся нашёптывать его тихий голос.
Насколько тихий, настолько же властный.
Невозможно не поддаться.
Весь мир сузился до ничтожной персоны блондинчика, когда я шагнул в его сторону. Руку, что так некстати решила вмешаться в мои действия, я перехватил не глядя, стиснув до хруста.
Никто не смеет вставать между мной и моей жертвой!
Последующий болезненный вскрик вынудил притормозить, ослабить хватку и призадуматься. Что-то было не так, и я бы возможно даже ухватился за эту мысль, но в голове вновь нетерпеливо заскрежетал зверь, перебивая и возвращая моё внимание к раненому пареньку. Вот только его кровь больше не капала на стойку, как и его самого не наблюдалось на прежнем месте, но это не важно. Достаточно вдохнуть поглубже в себя воздух, чтобы понять, куда тот делся. Понять и направиться следом.
Недалеко ушёл. Но от новой хватки я на этот раз не увернулся.
Ну и кто тут у нас такой смертник?
Рука сжалась вокруг чьей-то шеи рефлекторно, и я уже почти расслышал хруст сломанных позвонков, когда раздалось хриплое, едва слышное:
— Доминик...
Настоящее имя, сказанное нежным голосом Луны, ворвалось в окрашенный алым разум, как воздушный вихрь, сметающий всё на своём пути, выдувая из головы даже намёк на жажду крови, оставляя на своём месте осознание того, кого в действительности едва не погубил в стремлении добраться до выбранной зверем жертвы.
— Луна, — то ли сказал, то ли подумал, глядя в посеребренный взор.
— Доминик, — повторила она, с осторожностью касаясь ладонью моей.
В груди странно защемило. Рука самовольно разжалась, отпуская чужое горло, а я аккуратно перехватил повреждённую конечность, с сожалением глядя на тонкое запястье, на котором уже расцвели синяки.
А ведь обещал, что ей не будет больно…
— Не нужно было вмешиваться, — оправдался зачем-то.
Повезло ей, что я вообще пришёл в себя и не убил за вмешательство. А ведь мог. Обычно так и происходило всегда…
— Ничего страшного, скоро пройдёт, — заверила собеседница.
— Не делай так больше, — приказал зло.
Не на неё злился — на себя. За то, что позволил подобному произойти. Я ведь реально мог её убить и не понять этого.
На мои слова девушка мягко улыбнулась. Промолчала. Да и мне не нужен был ответ. Я и так знал, что в следующий раз она опять обязательно вмешается. Потому что не может иначе. Слишком сострадательная и добренькая. Как лишнее напоминание о том, что такой, как она, не место рядом с таким, как я. Вот и я также безмолвно притянул Луну обратно в свои объятия, снова пропитываясь сладким ароматом персиков, усмиряя живущее во мне чудовище, которое продолжало требовательно царапать мозг изнутри, требуя избавиться от помехи и догнать нашу жертву.
Погоди, дружище, не сейчас.
Но скоро…
Сделаю, что захочешь, но она не должна пострадать.
Оголодавший за последние дни зверь в несогласии вновь полоснул по разуму, и я едва сдержал стон боли. Нужно срочно что-то придумать. Что-то, что сбережёт жизнь Луне и утолит жажду моего животного начала.