Не стала возражать, спорить или расспрашивать подробности, ответила ему тем же. И не раз. Снова и снова ловя себя на мысли, что все семь лет моего мучительного ожидании — они того стоило. Чтобы вот так просто, не на волне безудержной похоти, а в самой обыденной ситуации чувствовать, что ему не всё равно.
— А знаешь, я тут подумала, поздновато как-то заявляться на виллу Оливейра, с учётом, что давно за полночь, и… — не договорила.
Наш незаконченный ужин вывалился из рук, полетев куда-то на пол салона, а пустынный альфа резким рывком уложил меня вниз, переворачивая, накрывая собой.
Вокруг раздался грохот выстрелов, звон разбивающегося стекла, чьи осколки посыпались на нас со всех сторон, вперемешку с португальскими выкриками. Запах пороха и чьей-то всё-таки пролившейся крови вторгся в сознание, оттеняя творящийся вокруг бедлам.
Те, кто всё это устроил, пальбу всё-таки прекратили. Они подъехали с разных сторон сразу на нескольких машинах, беря в оцепление. И совершенно точно не собирались на этом останавливаться и уезжать, пока не удостоверятся в нашей смерти, судя по хрусту обломков под их подошвами и тому, как быстро приближались их голоса.
— Здесь побудь. Не поднимайся.
Кивнула, хотя куда больше хотелось просто вцепиться в мужчину и не отпускать его туда, где вооружённых и не блещущих жалостью индивидуумов, по меньшей мере, два десятка.
— И вам не добрый вечер, — послышался улыбчивый голос моего альфы, хотя сама интонация ледяная, не оставляет сомнений, какие эмоции в действительности сейчас в нём бурлят.
— Какого?.. — послышалось в ответ.
И не только от одного.
— Ты не Оливейра! — догадался второй.
— А где тогда Оливейра?.. — озадачился третий, и явно не моему защитнику адресуя.
— Откуда мне знать, тачка-то его! — отозвался первый. — Сказали же, по городу, развлекается, как обычно! И шлюха там точно его была, я видел!
Секундное промедление…
— Ты кто, мать твою, такой?! — вернули своё внимание к альфе, завопив в голос.
Я могла бы поверить, что теперь, когда они осознали, что, очевидно, просто перепутали свою цель, уберутся восвояси. Но звук перезарядки их автоматов не оставлял надежды на такой лёгкий исход.
— А ведь я почти решил не убивать вас при лапуле… — не оценил болтливость противников Демон.
Череда новых выстрелов едва ли перекрыла последующие вопли боли и треска ломающихся костей, как и падающих тел. Да и длились они недолго. В отличие от того, что их сопровождало. И ведь я помнила прекрасно, что стоило оставаться, где была, не двигаться, но всё равно не удержала порыв подняться и удостовериться в том, что с пустынным альфой всё в порядке.
Он…
Убивал.
Методично.
С особой, присущей ему жестокой невозмутимостью.
Быстро. Безжалостно.
Оставив всего одного.
Ужас на физиономии португальца в бандане отпечатался так ярко и остро, что мне даже на мгновение стало его жаль. Моё сердце сжалось чистейшей болью, а я впилась ладонями в края дверцы с уже отсутствующим стеклом изо всех сил, стараясь удержаться в реальности и побороть приступ подкатившей тошноты.
До сих пор так и не привыкла к той реальности, где весь мир вокруг окрашен алым из-за разбросанных повсюду внутренностей тех, кто посмел перейти дорогу Доминику аль-Азизу.
— Передай Гектору, что с ним очень хочет пообщаться Демон, — вкрадчиво произнёс тот, о ком размышляла. — В самое ближайшее время. Иначе я с удовольствием пообщаюсь с его собственной шлюхой и их симпатичной дочуркой.
Тошнить меня не перестало. А ещё, помимо всех прочих витающих вокруг запахов, добавился шлейф собственной крови. Она осталась сперва на острых краях разбитого окна, за которое я держалась, а затем и на дверной ручке, за которую я потянула, чтобы выбраться наружу. Португалец к тому времени дал дёру. Демон же остался на прежнем месте, ко мне спиной, наблюдая за его побегом. Подошла к нему, осторожно коснувшись широкого плеча, прежде чем обойти, пытаясь понять, попала ли в него хоть одна пуля. Попала. В другое плечо.
— Тебя задело, — обронила тихонько.
Очень старалась не давить и выглядеть максимально мягкой, помня о том, как взвинчены в нём инстинкты убийцы в такие моменты. Он шумно дышал, прикрыв глаза, и явно пытался справиться со своим зверем.