Дмитрий открыл упрямый макет. Любовь вернулась и грела сердце. Да никуда она и не уходила, прояснилась только и сменила тон. Раньше веяло стужей отчаянья, теперь глянуло солнце весны. Впрочем, до неё ещё далеко – на календаре восемнадцатое декабря. Самый мрак. И всемирная блажь по поводу окончания света.
Он усмехнулся, вспомнив несусветную глупость, обуявшую многие страны.
Надел наушники и ткнул, недолго думая, в знакомый трек. Отчётливый гитарный рифф и затем сто раз слышанное вальяжное «Уютное кафе…»
Своеобразная Ёлка пробудила целый сонм воспоминаний. Повеяло запахами забытого лета, привнесшего в жизнь столь великую память. Что бы ни случилось, как бы теперь всё ни повернулось, эта сказка будет жить вечно. И в девяносто лет дряхлый дизайнер будет вспоминать россыпь бриллиантовых мгновений – он был в том уверен.
Внутри всё оживало вместе с чудесной мелодией. Наивные грёзы и прекрасная реальность. Катя преобразила всё и вся!
И вдруг он увидел!
Резко качнувшись ближе – за секунду узрел, как именно двинуть линии почти готового дизайна, чтобы вспыхнул требуемый гипнотический ритм. Даже пальцы задрожали – настолько был силён обрушившийся с небес кураж.
Волна наваждения поглотила с головой.
Очнувшись минут через сорок, Дмитрий смотрел на своё творение непонимающим взглядом, будто утратил разум. И в наушниках звучало выученное до нюансов «А там ещё немного – и Прованс!»
Малёк, ощерившись по-зэковски, глянул вокруг.
– Слышь, а почему мы всё время в этой забегаловке встречаемся? – он посмотрел на Ольгу. Та, кокетливо отведя мизинец, ела картофель фри по одной палочке.
– Сам предложил в первый раз и больше никуда не рыпался. Приезжий, не знаешь злачных мест.
– Ну, так предложи!
– Потом.
Саша подумал.
– Макет хорош. Путём всё вышло. Слышь?
– Да? – девушка произнесла с характерной интонацией всем известных гламурных кис. Сказала так намеренно, чтобы дать понять собеседнику, что он смешон.
– Ты проси чего-нибудь… бонусом? – тот сказал тише, наклонившись ближе. – Деньги деньгами, но вдруг какие другие обстоятельства есть? – бандит подмигнул. – Мы же мастера по части урегулирования конфликтов.
Ольга заинтересовалась и ответила после паузы, лизнув пальцы:
– Заманчивое предложение. Я подумаю.
Идеальная погода – минус двенадцать, снег сух и рассыпчат, мелкие снежинки парят в чистом пространстве.
Карл ступал медленно, заложив руки за спину. Рядом, качаясь походкой толстяков, шла Виолетта. Он смотрел на неё с высоты своего роста:
– Вы, русские, думаете, что патент на совесть принадлежит вам.
– Хорошо сказано. В смысле?
– Будто у европейцев ничто внутри не свербит, только немецкий орднунг и расчёт.
– Неожиданный поворот, с чего вдруг?
– Потому что как раз немного гложет… Хотя это не стыд, конечно, в чистом виде. Скорее, желание быть честным насколько возможно.
– Вы говорите загадками, господин босс.
– Как думаете, отчего я так заинтересовался этой вашей Катей?
Виолетта вытянула губы уточкой.
– Так-то ничего не подозревала. А есть за что вас корить?
Норвежец остановился.
– Дорогая…
– Вот как? – она использовала любой повод форсировать сближение.
– Кхм… Придётся кое-что открыть. То, о чём я почти забыл… А она напомнила.
Девушка смотрела вопросительно.
– Не только от любви к вашей стране рвался вернуться много лет назад, – мужчина оценивал, понимает ли важность момента спутница по прогулке. – Было ещё кое-что, случившееся в самый первый приезд.
– И что? – Виолетта хитро глядела снизу.
– Та вещь, что сделала Катю такой.
Толстушка нахмурилась недоумённо.
– Вижу, что озадачены. Поясню до некоторой степени… Она была кое-где. И там же был я. И способность к телепатии у неё от той причины.
Собеседница скривила губы:
– То есть вы, Карл, читаете мысли?