— Конечно, тяжело, когда узнаешь, что ошибся в человеке. Особенно, если...
— Что «если»? — переспросил Киреев.
— Влюблен в человека.
— Да, мне тоже показалось, что он к ней неравнодушен.
— Молоды оба... На здоровье... Но брать под защиту, когда факты налицо...
— А вы говорили — тихий район.
Лукин вытер лицо платком.
— Павел Семенович, честное слово, не по злому умыслу я не рассказал вам об этом происшествии. Дело настолько ясное, что не хотел вас утруждать... Девчонка... глупая... Польстилась на деньги... Боюсь, что не без участия Лешки Золотозуба.
— Кто такой?
— Есть тут у нас. В депо работает.
— Это фамилия «Золотозуб»?
— Нет, прозвище... А фамилия — Воротов. Год как из заключения вернулся.
— За что сидел?
— В пьяном виде пырнул дружка ножом.
— С Поповой был знаком?
— В там-то и дело, что на танцевальной площадке их не раз видели. Я при Дудине не хотел говорить. За Лешкой установили наблюдение.
— Захар Владимирович, не обессудьте, но мне хотелось бы познакомиться с делом.
— А может, сначала пообедаем?
— Рано еще... Да и жарко. Ведь окрошки у вас нет?
Лукин рассмеялся:
— Чего нет, того нет. Но свежую рыбу жинка купила!
— Вы, наверное, есть хотите?.. Прошу вас, не стесняйтесь... Идите... А я посижу.
— Да какой теперь из меня едок!
С этими словами Лукин вышел из кабинета. Киреев прошелся по комнате, встал у окна. Солнце зашло за дом, стало чуть-чуть прохладней. Деревья распустились, стояли нарядные. Изредка, сердито урча, по булыжной мостовой пробегали машины. Две девочки в коричневых платьицах чинно шли по тротуару.
Киреев достал из кармана папиросу, но не закурил. Задумчиво подошел к столу, положил коробку.
Наверное, он сам бы себе не сумел ответить, почему вдруг его заинтересовала эта история. Лукин — опытный работник и скоропалительных выводов не сделает. Убежденность молодого педагога? Но недаром говорят: любовь зла, полюбишь и козла. Скорее всего, не хотелось уезжать, не проверив даже малых сомнений.
Возвратился Захар Владимирович. Молча протянул серую папку.
Облокотившись на стол, Киреев принялся ее листать. Все оказалось правильным. Материал расследования убедительно подтверждал, что в субботу, 17 марта, счетовод сельской школы, получив в банке деньги для выплаты зарплаты учителям, скрылась с ними.
В дверь постучались, и сразу же в комнату вошел рослый круглолицый сержант.
— Товарищ капитан! Явился по вашему вызову!
— Проходи... Павел Семенович, товарищ Кутьков занимался делом Поповой.
— Очень хорошо... Здравствуйте... Товарищ Кутьков, вы установили, когда Попова получила деньги в банке?
— Так точно. Перед самым закрытием, примерно около трех часов дня.
— Что она делала потом?
— Зашла на квартиру к своей школьной подруге Нине Назаровой, машинистке райисполкома. А с наступлением темноты поспешила домой.
— Пешком?
Ответил Лукин:
— Да тут недалеко, километров пять, не больше... Продолжайте.
— Гражданка Назарова показала, что она уговаривала Попову заночевать у нее, но та отказалась. Сказала, что еще сегодня раздаст учителям деньги. Но это был предлог. Она ждала поезда... Прошу обратить внимание: провожала Попову молодежь, хотели до самого хутора, но Попова не разрешила. Простилась сразу за околицей, откуда дорога ведет на вокзал.
— Кто ее провожал?
— Кроме Назаровой, еще двое парней.
— Золотозуб был среди них?
— Нет.
— Кто эти парни?
— Анатолий Блохин — работник селекционной станции и Василий Кудрявцев — инспектор собеса.
— Вы с ними беседовали?
— Так точно... Рассказывают, что дорогой шутили. Правда, Попова была задумчивой, даже грустной.
— Они это заметили? — живо спросил Киреев.
— Все трое, в один голос утверждают. Обычно веселая, а тут словно не в своей тарелке. А главное — друзья уж очень хотели ее проводить, а она — ни в какую.
Сержант докладывал спокойно, уверенно, и это понравилась Павлу Семеновичу. Он попросил его продолжать.
— Дорога за райцентром раздваивается. Одна ведет на хутор, другая на станцию. В Серково Попова, как известно, не возвратилась. Я побывал на вокзале. Дежурный, товарищ Оглодин, дал важные показания. Оказывается, он Попову хорошо знает, ее покойная мать приходилась ему двоюродной сестрой. И он решительно утверждает, что в субботу, 17 марта, как раз дежурил и видел девушку на перроне, перед самым приходом поезда.
— Он с ней разговаривал?
— Только поздоровался на ходу, спешил встретить поезд.