Анне Степановне было за пятьдесят. Лицо сухое, обветренное, глаза колючие, неприветливые. Говорила она быстро, энергично, поддерживая свои слова жестами. О таких обычно говорят, что они кроют правду-матку в глаза.
Предложив гостям стулья, сама хозяйка осталась на ногах. В небольшой горнице с низким потолком пахло сушеными травами. Две тщательно убранные кровати с ворохом подушек возвышались по обе стороны комнаты. Чисто побеленные стены над кроватями увешаны плохонькими семейными фотографиями в стеклянных рамках, портретами известных киноартистов.
Нетрудно было догадаться, на какой кровати спала квартирантка.
— Скажите, Анна Степановна, Валя вам ничего не говорила о намерении уехать? — спросил Киреев.
— Да чего она поедет?.. Куда? — зло ответила женщина.
— И никаких вещей с собой не взяла?
— Ничего. Даже лишнего носового платка... Меня уж этот допытывал, — кивнула она на Кутькова.
С Игорем Платоновичем Дудиным они встретились в учительской, где на длинном столе со следами неотмытых чернильных пятен стояли глобусы различной величины.
Уроки кончились, и в здании царила непривычная тишина. Дудин нервничал, то и дело тянулся к пачке «Беломора».
— Я скажу только то, что говорил раньше: не могла Валентина похитить деньги.
— Вы хорошо знали девушку?
— Полагаю, что да, — он сощурил близорукие глаза. — Она была очень искренней и очень душевной.
— Была?
— У меня такое предчувствие, что с ней случилось страшное...
— Предчувствие или вы что-то конкретное имеете в виду?
Он помялся, потом сказал:
— За Валей ухаживали... многие... Нет, нет, не думайте, это не по ее легкомыслию... Просто она была красивой, очень красивой. Ну и, понятно, на нее обращали внимание.
Чувствовалось, что ему было трудно об этом говорить. Рука его машинально потянулась за папиросой. Киреев подвинул ему свою пачку.
— Спасибо... «Казбек» не могу. Привык к «Беломору»... Как-то на танцах в райцентре, а у Вали была к ним слабость, она познакомилась с парнем. Его Лешкой зовут. И он буквально стал преследовать девушку.
— Она вам сама говорила об этом?
— Да. Мы с ней... как бы вам сказать... Ну, дружили, что ли... Несколько раз он приходил на хутор. Ужасно неприятный тип, наглый, самоуверенный. Валя даже стала прятаться от него. Говорит, он уже однажды сидел. Вероятно, мне следовало вмешаться. Но я... я... посчитал неудобным.
— Почему?
— Потому что... я ее сам любил.
Воцарилась пауза. Ее нарушил Киреев:
— Простите за нескромность, но можно узнать, как Попова относилась к вам?
Дудин оживился:
— Хорошо. Она мне доверяла. В школе считали, что мы поженимся. Но до этого было далеко.
— Почему?
— Валентина говорила, что она мне не пара. Понимаете, разница в образовании, положении... Но дело не в этом.
— А в чем?
— Мне кажется, что ей нравился другой. Она никогда мне об этом не говорила, но я догадывался.
— Вы знаете его?
— Видел раза два. Он работает на селекционной станции.
— Вы говорите о Блохине?
— Да.
Чувствуя, что молодому человеку неприятен этот разговор, Киреев спросил о другом:
— Ну, а вы не вспомните, что делали в тот вечер, когда Попова исчезла?
— Хорошо помню. Это была суббота... Неделя выдалась тяжелой, заболела учительница математики, и я ее заменял. Захотелось отдохнуть, после уроков я отправился на охоту.
— Когда вы возвратились домой?
— На следующее утро.
— Неужели ночевали в лесу? Ведь холодно было, март.
— Когда стало совсем темно, я направился в райцентр. Там у меня товарищ, вместе институт кончили. У него и заночевал... По дороге я услышал крик... жуткий... Я замер, прислушался, но он больше не повторился.
— Вот как! Кто кричал? Мужчина или женщина?
— Не знаю, какой-то истошный вопль. Вы слышали, как кричат сычи?
— Да...
— Не скажу, что я из трусливых, но меня обуял страх.
— Может быть, действительно кричала птица?
— Я тоже тогда так подумал. Но сейчас мне кажется, что нет. Возможно, в темноте я не увидел бы ее. Но шум крыльев услышал бы...
— Место, где это произошло, вы запомнили?
— Отлично. Если идти от нас, недалеко от развилки дорог, одна из которых ведет на вокзал, есть молодой лесок... Вы, когда ехали сюда, наверное, обратили внимание?
— Да, — подтвердил Киреев.
— Оттуда донесся крик...
Поздно вечером возвратились в райцентр. А на следующий день встречи продолжались. Киреев побеседовал с молодыми людьми, провожавшими Попову, с дежурным по станции, видевшим девушку в тот злополучный вечер на вокзале.