Пока я эту новость анализировала, зона милиции кончилась, наступил наш родной сквер. Считай, я дома, ура!
Но бдительность терять нельзя.
И я через сквер не пошла. Предусмотрела Х-форму. Там фонарей мало, а Белых Кепок полно. Протянут иссыхающую длань - и прощай мои легкомысленные прогулки за вилками на сон грядущий.
И я благоразумно огибаю сквер через парковку - разумеется, на безопасном расстоянии от машин, чтобы до меня никто иссыхающей дланью не дотянулся.
Что дальше было, вы совершенно правильно предположили. Открылась дверь первой же машины, и у меня спросили интимное. Как пройти в библиотеку.
То есть, представляете, я весь родной город прошла невредимая, а теперь перед родным порогом мне позорно сдаваться?
И я такая надменная, с поднятой головой и со своим Х-фактором дефилирую дальше молча, не прибавляя шагу. Я всегда надеюсь, что гордое презрение - аргумент достаточно веский, чтобы было понятно: сердце женщины занято.
И что вы думаете? Правильно вы думаете: молодой человек - а на этот раз это был уже именно совсем молодой человек, сообразно закону сгущения темноты – взялся за руль, развернулся и поехал следом. Я думала – он просто домой. Нет! Он тормознул, выглянул в окно и продолжил тему библиотеки, плавно переходящую в тему консерватории. В смысле, не подвести ли меня. Куда-нибудь. В любое место земного шара. В Антарктиду. В Антананариву. А моя улица уже светится огнями в трёх метрах. А машина прочно так встала, а справа от меня - очередной жуткий промежуток в виде ничейного запущенного сада, а слева - жилой дом, подъезд которого утонул в зловещей египетской тьме.
Что у меня там в голове промелькнуло - я даже перечислять не буду. Фантазия у меня богатая, так что я не только свою жизнь вспомнила, но и жизнь всех великих людей, начиная с 18 века и кончая всенародно известной Лилей Брик, которая до восьмидесяти лет всё головы кружила молодым людям. И я уже внутренне отрепетировала, как срываюсь с места и лечу к подъезду, оря нечленораздельное, а в доме пусто, мне не открывают, все ушли в ночную смену, в библиотеки, в консерватории, спасать меня некому. Потому что сегодня я, вот, в тренде.
В общем, сами видите, какой критический у меня пробил час, и даже Х-пояс снимать поздно, поскольку этот жест положение не спасёт, а наоборот, будет расценен, как приглашение на чай №2.
И в этот критический момент на сцене происходит явление нового персонажа: из глубины нашей улицы кто-то режет к нам на велике, весело и резво звеня. И я сразу понимаю: сообщник. Пропала начисто. С двумя транспортными средствами мне точно не справиться.
И я быстренько сканирую имеющиеся в моём распоряжении средства самообороны. Чипсы. Можно этим недоеденным пакетом стукнуть по морде. Лавровый лист. Можно сделать кляп. Надеясь на удушающее действие эфирных масел. А пластиковые вилки - ими ж вообще можно человека покалечить, если вовремя их удастся выковырнуть в темноте из упаковки. Вообще-то я современные товары даже на свету не умею распаковывать, у меня начинается упадок сил, и я зову кого-то на подмогу, но в минуты опасности, говорят, человек способен на чудеса. Может, я даже изловчусь и вилки эти таки откупорю.
И я уже лезу в сумку за вооружением, но вдруг мой кавалер жмёт на газ и с туманным прощальным возгласом покидает место рекогносцировки. И я, ещё не веря в чудо, вижу, как несётся на меня велосипедист с льняной головой и орёт на всю улицу истошно: "Здраа-ааасте, тёть Лаа-аарии-иис!".
Тьфу, ты! Сашка! Соседский дитёнок, который пока рос, испортил мне море крови и истоптал море моих цветов. И вот он дорос и даже получилось, спас меня от гибели в Антананариву и Антарктиде.
Прибежала я домой - мои уже стоят в дверях: мама с прямоугольными глазами, что у неё такая беспутная дочь выросла, а муж держит руку на эфесе шпаги. Это у него с прошлой жизни такая привычка притащена: чуть что - хвататься за эфес не знаю чего - шпаги, или сабли, или может меча - он сам уже забыл, за что именно в прошлой жизни мужественно хватался.