Не защищаясь от ударов, Илийка с трудом освободился от вязанки камыша, уперся руками в снег, напряг все силы и сбросил с себя Иордана. Стремительно вскочив, он сбил его с ног и придавив руки коленями, стал бить, приговаривая:
— Вот тебе, получай. За «прислугу»! За отца! А вот тебе отдельно за «глупого молдавана»…
Иордан выл от боли.
— Будешь знать, как лезть драться…
Илийка поднялся, взял ком снега и вытер лицо: из носа потихоньку капала кровь.
— Я скажу матери, она выгонит Ануцу, — хныкал Иордан, надув пухлые губы и не поднимаясь с земли. — Вы с голоду подохнете.
Илийка взял камыш и побрел домой.
— Нищие вы! Я и в школе директору расскажу! — кричал Иордан.
— Говори, ябеда-доносчик, — обернулся Илийка. — Ну, беги скорее, поплачь маме в юбку.
Темнело. Поднялся ветер, стало примораживать.
Вдруг из переулка донеслась хриплая песня. Старик Дориану возвращался домой.
«Бедному Михаю опять сегодня достанется», — подумал Илийка.
Он не удивился, не застав ннкого дома. Мать, наверное, ушла в церковь, а Мариора еще не возвращалась. Жаль, что нет сестры. Без нее скучно. Мариора всегда шутит, всегда смеется. Илийке казалось, что и ямочка, смешная ямочка, на щеке сестры потому, что Мариора всегда улыбается. Правда, в девятнадцать лет можно быть посерьезней, но что делать — такой уж у нее характер.
Впотьмах взобрался Илийка на сундук, служивший ему кроватью. За окном выл ветер, а в комнате было тихо-тихо, только за печкой шуршали тараканы.
Холодно в такую ночь в поле…
Незаметно Илийка задремал. Разбудил его приглушенный разговор.
«С кем это Мариора?» — подумал он, не в силах раскрыть слипающиеся веки. Под курткой было так тепло.
Громко произнесенное имя Ротару заставило мальчика окончательно проснуться.
— Может, ты и прав, и денег для Ротару собирать не надо. Но, что же тогда делать? — взволнованно говорила Мариора.
Она сидела, положив локти на стол, и в глазах ее, карих и чуть золотистых, сегодня не было смеха. И ямочка на щеке почти не видна.
— Что делать? Дружно держаться. Я и Кристя Мугур с рабочими — все вместе пойдем к Думитриу и скажем, что если он уволит Ротару, мы тоже уйдем… — Говоривший повернул голову, чтобы подкрутить в керосиновой лампочке фитиль, и Илийка узнал механика Петрю Кобыша.
— Но без тебя и Кристи станет завод. Где Думитриу найдет другого такого механика? — спросила Мариора. — Мы не выполним в срок заказа, и ему придется платить.
— И хорошо. Сговорчивей будет. Может, согласится оставить Ротару хоть в котельной, а Антона перевести в цех полегче.
— Например, в столярный, — подсказала Мариора. — В котельной душно, он глотает угольную пыль, кашляет. Бедняга тяжело болен…
Они молчали. Было слышно, как на дворе бушует непогода.
— Петря, почему не начинают забастовку?
Мариора говорила громче и быстрее обычного. Илийка никогда не видел сестру такой.
— Нельзя торопиться. Мы еще слабы, — тихо возразил ей Петря.
— Не так уж слабы! Штрафы всех так измучили, что дальше некуда. Вот и сегодня мастер троих оштрафовал. Выслуживается Лунгу, крыса противная!
— Правильно, но рабочих мы еще не настолько подготовили, чтобы начать. Подождем, — убежденно проговорил Кобыш.
— Петря! Дети пухнут… Тяжелая голодная зима… Надо что-то делать. Ты же сам говорил… Нельзя ждать…
Нет, Илийка совсем не узнавал сестры, с виду такой беззаботной.
Оказывается, и она может быть серьезной и говорить о важных вещах. А он думал: Мариора только любит слушать скрипку, на которой так хорошо играет этот механик с завода, Петря Кобыш.
— Рано. Рано еще… — помолчав, ответил ей Кобыш.
Мариора резко спросила:
— Это твое мнение?
Голос ее звучал уверенно и требовательно.
— Это мнение нашей партии. Партии коммунистов..
Илийка замер. Значит, Петря Кобыш коммунист? Такой молодой!.. Он много слышал о коммунистах, но не думал, что среди них бывают такие молодые, как Петря. Вот кто ему должен все рассказать о Советском Союзе!
А Кобыш продолжал все так же спокойно:
— В забастовке должны принять участие все. К майским праздникам надо хорошо подготовиться. И тебе, Мариора, найдется дело. Будешь распространять воззвание партии.
— Достали шрифт? — обрадованно спросила Мариора.
— Еще не весь. Некоторых литер нет, но будут.
— Вот хорошо! Я думаю…
Но что думала Мариора, Илийка так и не узнал. Он повернулся, чтобы получше рассмотреть коммуниста Петрю. Сестра замолчала, подошла к сундуку.