— Он у тебя, Крецу, переписывал задачу? — сурово спросил учитель. — У вас одинаковая ошибка.
… Илийка молчал.
— Как же так получилось? — Тимофей Иванович оглядел мальчиков. — Одинаковая ошибка, одинаковый отпет…
— Это Крецу у меня переписал, — выпалил Иордан.
— Очень хорошо. Возьми свою тетрадь, — проговорил учитель. — Очень хорошо, Иордан. Единица.
— За что? — растерялся тот.
— За то, чтоб не давал списывать.-
— Иордан что-то пробурчал.
— Ты что, недоволен, Думитриу? — повернулся к нему учитель.
— А почему Крецу не поставили единицу?
— Потому что, если он и списал у тебя, — усмехнувшись произнес Тимофеи Иванович, — то списал правильно.
— Я тебе это припомню, — прошипел Иордан Илийке, усаживаясь на место. — Ты нарочно подстроил. Отдай сейчас же «Спартака».
Илийка с сожалением вернул книгу. Опять прервали на самом интересном месте. Когда-то ему удастся дочитать?
Прозвенел звонок. Мальчики поднялись и застыли у своих парт. Но едва Тимофей Иванович вышел из класса, как они с криком ринулись к выходу.
Последним в коридор чинно вышел рыженький мальчик, очень тихий с виду, прозванный в школе Сусликом. Он скромно стал в сторонке, пошарил за пазухой, и через минуту тонкая струя воды из продырявленного мячика ударила в самую гущу орущей ватаги.
Суслик действовал исподтишка, стараясь, по возможности, попасть кому-нибудь в глаз или в ухо и радуясь, когда это удавалось.
Мальчишки, не понимая, откуда их поливают водой, подняли такой шум, что когда Тимофей Иванович вышел из учительской, голоса его никто не услышал. Схватив одного сорванца за руку, он вытащил его на середину коридора. Но тот так увлекся, что не сразу сообразил, кто его держит, и продолжал вопить.
— Что с тобой? — строго спросил учитель. — Опомнись!
Мальчик замер. Остальные тоже притихли. На уроках Тимофей Иванович бывал очень строг, но на переменах он почему-то не обращал особого внимания на шалости. Сейчас, выпустив руку мальчишки, он проговорил:
— Успокойся и не ори!
Ребята на минуту «успокоились», но когда за учителем захлопнулась дверь, снова подняли возню.
В это время, поправляя куртку, из класса вышел Иордан.
Суслик изловчился и попал струей прямо ему в нос. Тот бросился с кулаками, и плохо пришлось бы Суслику, если бы от внезапного толчка его враг не отлетел в сторону. Выстроившиеся вдоль коридора мальчики подхватили Думитриу и стали толкать от стены к стене, от одного к другому.
Красный и злой, Иордан пытался царапаться и щипаться, но бесполезно: ему пришлось все-таки проделать всю дорогу. Добравшись до Илийки, он рванул его за руку и толкнул к стене. Но Илийке нравилась всякая игра, и этот путь он проделал с удовольствием, заливаясь смехом, когда ему удавалось по дороге придавить кого-нибудь или дать хороший щелчок.
— Я тебе не прощу, не думай. Ты еще пожалеешь, — отряхивая тонким платком пыль с колен, зло проговорил Иордан, когда они входили в класс после звонка.
— Чего не простишь? — удивился Илийка.
— Ты нарочно с копытами подстроил. — Иордан вынул расческу и, подув на нее, стал старательно приглаживать блестящие каштановые волосы. — Ну, ничего, мы еще поговорим.
Илийке не хотелось возражать. Вышло бы, что он оправдывается. Вообще с Иорданом не стоит связываться. Он всегда повернет дело так, что все вокруг виноваты, а он один прав. Илийка решил попросту не обращать на него внимания.
Однако избежать столкновения с Иорданом ему не удалось. Когда Илийка вернулся домой, мать сказала, что нужно пойти к госпоже Думитриу, взять вязанку сухого камыша, обещанную за недавнюю стирку.
— Я не пойду к ним, мама, — мрачно проговорил сын.
— Хорошо, поешь сначала. — Поставив на стол миску с мамалыгой, мать села к окну латать рубаху.
Илийка мог бы съесть целую миску, но он мужественно отодвинул от себя еду. Четыре ломтя еще осталось для матери и Мариоры.
— Ты уже сыт? — удивилась Ануца.
— Да, мама. Это тебе и Мариоре.
— Я уже поела, возьми еще.
— Ты всегда «уже поела». Почему ты с нами не садишься за стол? Знаю, нам оставляешь.
— Не говори глупостей. Я все делю поровну. — И Ануца стала сосредоточенно вдергивать нитку в иголку. — Так ты пойдешь за камышом?
— Давай я тебе помогу, — предложил сын, делая вид, что не слышит ее вопроса, и присел на скамью рядом.
— Почему ты не хочешь идти к Думитриу?
Илийка насупился и рассказал о случае на уроке.