— Спятила, — констатировал Валерот. — Ну все. Как есть спятила. А мне всегда говорили, редкие ведьмы доживают до двадцати пяти, не сойдя с ума. С бабкой повезло, а эта спятила. Сейчас еще догола разденется и пойдет под барабаны в лес плясать, тьфу ты.
— Нет же, — Лив вскочила с места. — Я стану помощником инквизитора. Я узнаю все, что им известно. Я найду того, кто подставил моего брата. Понимаешь? Ты понимаешь? Я смогу повлиять на дело изнутри!
Валерот хотел возразить, но неожиданно для самого себя задумался над таким вариантом.
— А что, это может сработать, — неуверенно сказал он.
— Серьезно? — довольно переспросила Лив и бросилась обнимать фамильяра.
— Эй-эй-эй, тискать не надо, я тебе не местная псина какая-нибудь. Так когда собираешься пойти в это… логово страха, лабиринт ужаса, место убийств и пыток?
— Сегодня, — уверенно ответила Лив, и в ее глазах впервые загорелся крохотный язычок пламени. Подобное пламя появляется только раз, когда одаренная девочка становится настоящей ведьмой.
Именно так, сама того не подозревая, одним своим решением Лив завершила череду случайных встреч, приведших ее в Следственное Управление Королевских Инквизиторов, изменила привычный ход истории королевства и оказалась первой и единственной ведьмой всего Крагона, решившей встать на скользкий путь охотника за головами.
Узнай о таком повороте первая ведьма, она бы перевернулась в гробу. Так что можно с радостью отметить, что Ульфиору Сантийскую Первую и Страшную сожгли на костре несколько сотен лет назад, а ее прах развеяли по ветру трое служителей. В отличие от Ульфиоры, бабушку Лив никто на костре не сжигал, и если бы она могла наблюдать откуда-то за своей внучкой, то полностью поддержала бы ее решение.
***
Уже через четверть часа, решив не откладывать свой план в долгий ящик, Лив быстрым шагом двигалась в сторону здания следственного управления. Ровно туда, куда вела последняя газетная страница. Еще через полтора часа, знатно поплутав по улицам города, она все-таки вышла к двухэтажному особняку и еще раз сверилась с адресом.
Без сомнений, это было то самое место. И небольшая покосившаяся табличка на прохудившемся заборе из острых пик, обрамленных железным плющом, явно указывала на это. Вот только все выглядело совсем не так, как Лив себе представляла.
Когда-то давно считалось, что ведьмы и колдуны категорически не переносят каленого железа. Со временем от этой идеи отказались, достоверно определив, что любой человек, вне зависимости от владения магией, не будет в диком восторге, если в него тычут железным прутом. Времена изменились, вот только забор остался. Прохудился немного, но стоит.
За забором сквозь неподстриженный газон и кривые кусты к дому вела узкая дорожка. Где-то с правой стороны послышалось ржанье лошадей, и если бы не огромные разросшиеся деревья, животных вполне можно было бы рассмотреть. Вход в дом тоже оставлял желать лучшего. Некогда огромная дубовая дверь теперь еле держалась в петлях, грозясь вот-вот свалиться на голову. На широкой каменной лестнице местами красовались сколы, а окна первого этажа, уходящие в обе стороны по четыре штуки, явно не мылись уже несколько лет. Так что, если бы у входа не было таблички, а в газете не написали точный адрес, Лив бы в жизни не подумала, что именно здесь находится средоточие зла и грозный молот для голов всех ведьм.
Отойдя от первого шока, она выпрямилась во весь рост, машинально отряхнула платье и потянулась к ручке.
В эту же секунду дверь с грохотом открылась, и ее чуть не сшиб с ног вылетевший мужчина. Он был на голову выше Лив, в парадной одежде, расшитой золотом, с невероятно белыми длинными волосами.
“Такими же белыми, как у инквизитора на суде”, — подумала Лив, но сразу осеклась. Мужчина на суде, вне всяких сомнений, был намного моложе. Да и мало ли вокруг мужчин с белыми волосами?
— Проклятый Демиан! — возмущался тот, спускаясь по ступеням. Лив он даже не заметил. — Проклятый, упертый осел! Возмутительный остолоп! Отродье колдуна и топорного заклинания… Не станет он закрывать. Да кто ты такой, чтобы приказам не подчиняться…
Продолжая ругаться, мужчина быстро подходил к калитке, сильно хромая на правую ногу.