— Да, понимаю, — ответил Тристан.
— Он ловит девушек и калечит их, а потом убивает. Ему не нужны свидетели. Я знаю, таких странных жертв много. Невесты с младенцем на груди, не так ли? Это дело вам поручили расследовать только что?
— Вообще-то, это государственная тайна, — неодобрительно заметил Тристан. — Не стоит о нем распространяться, и… откуда вы знаете? Кто вам сказал?
— Тайна, — насмешливо фыркнула дама. — Для меня не существует тайн. Я знаю больше, чем король. И уж куда больше, чем вы! У вас есть еще одна выжившая жертва, — жестко произнесла дама под вуалью. — С покалеченным магическим даром. Что-то пошло не так с этим ритуалом, и она осталась жива.
— Вы тоже, — заметил Тристан.
— Это потому, что я сопротивлялась! — с вызовом выкрикнула дама, сжав кулаки в бессильной ярости. — Прочие жертвы были милосердно усыплены. А я не сдавалась! Я сопротивлялась и не позволяла до самого конца сцедить мой дар! Даже когда он начал переламывать мне кости по одной!
— Это довольно смело и заслуживает уважения, — спокойно заметил Тристан, не позволяя ей заразить себя ее горячностью. — Но, однако, сопротивление не помогло?
— Нет, — сухо ответила она, мгновенно стихнув. Словно на последний всплеск эмоций ушли все ее силы. — Он раздавил и уничтожил меня. И взял то, что ему надо. Я думала, что умерла; да, наверное, так и было. Но моя благодетельница вернула мне жизнь, стерла боль с переломанного тела. Спасла меня. Да, вы правы, господин инквизитор! Я не знатного сословия! Но кто же знал, что у дочери простого мясника больше магических способностей и больше воли, чтоб защищать свою честь, чем у потомка знатного рода!
— Это вы сейчас на меня намекаете?
Маленькая монахиня умудрилась подкрасться незаметно, совершенно непонятно как. Ведь ее башмачки звонко и отчетливо цокали набойками по платформе.
Дама под вуалью молниеносно обернулась. Тристан видел, как сверкнули с ненавистью ее глаза.
— Вероятно, вы очень сильны и смелы, — продолжила монахиня. Ее шаги замедлились, набойки ее ботинок цокали медленно, словно в тягучем сне. — Но только вот мне никто не помогал. Не пришел никакой благодетель и не стер боли. Я выбралась сама. Так что впредь не разбрасывайтесь хвастливыми словами, и не отзывайтесь уничижительно о других.
— Всего лишь легкий укол в подмышку, — издеваясь, прошипела дама под вуалью. — О, понимаю. Это невыносимо, нестерпимо больно! Немного больнее, чем разбить коленки?
— Совсем чуть-чуть, — невозмутимо ответила монахиня.
— И немного больше, чем лишиться невинности в объятьях мерзавца? — не унималась искалеченная. На нее словно напал какой-то странный приступ, она странно задергала головой, плечом, как в нервном припадке, и захихикала, жутко и истерично.
Монахиня и ухом не повела, хотя дама под вуалью только что выдала стыдную тайну, которую агент скрыла даже от короля.
— Я любила его, — ровным голосом и твердо произнесла она.
Она смотрела на кривляющуюся, и глаза ее становились все злее, все холоднее, а маленькое хрупкое тело напрягалось, словно она вот-вот набросится на оскорбляющую ее женщину и разорвет ее на куски.
— Дамы, дамы! — прикрикнул Тристан, чуя, что еще немного — и эти две передерутся. — Держите себя в руках!
Но вмешательство инквизитора не остановило молодых женщин.
Казалось, что старые раны в их душах, нанесенные им неизвестным негодяем, загорелись огнем.
И старые раны под одеждой отозвались тянущей тяжелой болью. А кровь стала горяча как лава.
Тристан почувствовал, как закипел между ними воздух от столкновения двух волн магии, пущенных навстречу друг другу, и полы его одежды крепко рвануло.
В лицо шибануло магическим ветром, воздух на миг стал плотным настолько, что Тристану показалось — он заработал разом две оплеухи.
«Для калек, лишенных дара, эти две девицы чертовски опасны!» — промелькнуло в его голове.
А девицы уже сцепились не на жизнь, а на смерть.
Монахиня оказалась вооружена довольно длинным светлым клинком, так напоминающим меч самого Тристана.
Увечная с коварством ядовитой черной вдовы выхватила тонкий меч из своей нелепой палки.
Та служила ножнами для ее тайного оружия.
Сильным рывком девушка распахнула юбку, которая отстегивалась на манер плаща, и отбросила ее прочь, открыв довольно стройные ноги, обтянутые темными бриджами и обутые, как оказалось, в высокие узкие сапоги.
— Красивые ноги, — автоматически похвалил Тристан.
В следующий момент ему пришлось поспешно отступить, как рефери отшатываются от сошедшихся в яростном поединке боксеров. Потому что, прыгнув друг навстречу другу, девушки сшиблись, и ничто им драться не мешало, ни длинные одежды, ни увечья.