– Так выходит, сын трактирщика – герой? – не удержался дед.
– Выходит, – хмыкнула Пелагея. – Только вот пацаны уверены, что Прошку кто-то приголубил за грешки его прежние.
– Ну и ладно! – подвела итог баба Маня. – Нашли о ком за столом говорить.
Вечером, расположившись на завалинке дома, отдыхал после бани. Пока наслаждался вечерней прохладой ко мне подсела Пелагея.
– Илья, вот от чего ты от меня бегаешь? – наехала она на меня. – Там, понимаешь, по нём девки сохнут, а он кроме учебников и тренировок ничего видеть не желает.
– Прям-таки и сохнут? – уточнил я.
– Ладно, погорячилась немного, но интерес-то проявляют точно!
– Понимаешь, Пелагея, – попытался я ей объяснить, – у меня осталось не так уж много времени, чтобы восстановить знания. После катастрофы я многое не помню.
– Серьёзно? – удивилась она. – А маменька про то ничего не сказывала…
– А зачем тебе чужие проблемы?
– Так-то оно так, но ты вроде, как и не чужой совсем…
Погостив ещё недельку, Пелагея засобиралась в город – скучно ей стало в деревне.
Глава 5
В жизни нет безвыходных ситуаций, есть только непринятые решения (Олег Рой)
Последующие полтора месяца меня уже никто и ничто не отвлекало от обучения и тренировок. Удалось полностью осилить гимназическую учебную программу, благо, что по таким предметам, как математика, геометрия, география, русский язык и литература проблем почти не наблюдалось. Некоторые сложности возникли с изучением аглицкого языка, но, как ни странно, помогло прежнее увлечение компьютерными программами и работавшая без сучка и задоринки память. Источник достиг предела своего развития и застыл на уровне старшего Новика. В таких случаях необходимо менять технику работы с источником, но мне таковые не были известны.
Где-то за неделю до начала занятий в гимназии за мной приехал Антон. Прощание со стариками вышло душещипательным. Баба Маня прослезилась, дед Антон насуплено поглядывал по сторонам. Не знаю, вроде бы почти и не родня –седьмая вода на киселе, как говорится, а успели прикипеть друг к другу. Старики не лезли мне в душу и не давали бестолковых советов по случаю и без, но именно к их мнению я всегда старался прислушивался, а они, видя моё уважительное отношение к ним, не стеснялись проявлять ответные чувства. Напоследок баба Маня положила мне в карман небольшую монетницу с "денежкой". Попытался отказаться.
– И не смей даже думать об этом! – возмутился дед Тихон. – Зазря что ли артефакты заряжал? Это за твою работу!
– Да не привык я как-то на шее…
– Ты зря-то не выдумывай! – перебила меня баба Маня. – Али не видел, что теперича у нас и мясцо свежее, и сальце, и соленья какие на столе не переводятся, да и по хозяйству дед много чего справил. Не все смогли денежкой расплатиться. Так что бери и не хорохорься, а то обидимся!
Выгодный отдых в деревне получился: и здоровье поправил, и подучился малость, да ещё и полтора червонца прибыли (вместе с трофейными) заимел!
Торжественной встречи "блудного" родственника не случилось. Дарья Семёновна отсутствовала по причине неразрешимых "производственных" проблем. Тимофей, её сын, закончив ремесленное училище уже где-то нашёл себе работу. Обо всём этом мне сообщила радостная Пелагея. Мои апартаменты по-прежнему находились под крышей дома, правда, несколько увеличившись в размерах. Теперь кроме спальни у меня имелась комнатка для занятий, где расположился старый потрёпанный диванчик, пара кресел и ученический стол. Несколько удивительно в этой комнатке смотрелась дверь, открыв которую я увидел вполне сносную лестницу во двор. М-да… это в смысле, чтобы я лишний раз в доме глаза не мозолил?
– Маменька решила, что так тебе будет удобнее и мешать никому не будешь, – потупив глаза пролепетала Пелагея. – А светёлку за лето утеплили и заодно крышу в доме перебрали, так что холодно не будет.
Ну да, это пока печная труба тёплая, а зимой температура в светёлке к утру мало будет отличаться от уличной. Честно говоря, такое скотское отношение ко мне уже задрало. Надо будет переговорить с опекуншей и расставить все точки над "i".
Вечером пригласили на семейный ужин. Что могу сказать по этому поводу? Сплошное ханжество! Столь открытое пренебрежение к своему родственнику, к тому же будущему дворянину, но больше всего раздражало показное подражание аристократам. Я не скажу, что великий знаток традиций этикета, но в моём понимании за неплохо сервированном столом сидели неразумные обезьяны. Пелагею я не беру в расчёт по причине юного возраста и полного непонимания происходящего. Дарья Семёновна и Тимофей всем своим видом показывали, что я для них никто и наше вынужденное соседство им в тягость. Даже Пелагея в конце концов что-то почувствовала и стыдливо залилась краской. После ужина тётка Дарья пригласила меня в свой кабинет на втором этаже.