Брюс, внимательно выслушав мои первые, самые срочные соображения прямо на одном из полуразрушенных бастионов, откуда открывался вид на предполагаемые пути подхода шведов, лишь коротко бросил:
— Берись за дело, Петр. Власть у тебя, считай, моя. А моя задача — обеспечить тебя всем, чем смогу, и чтобы солдаты твои приказы выполняли как мои. Начинай. Завтра с утра соберем всех полковых командиров и мастеровых. Надо будет им по-людски объяснить, что к чему.
Я смотрел на серые, израненные ядрами стены Нарвы. Начинается самая сложная и ответственная «стройка» в моей жизни.
Едва рассвело, как Нарва закишела, точно растревоженный улей. Яков Вилимович времени даром не терял: тут же собрал всех полковых командиров, пушкарей, хозяйственников, да еще и цеховых старост из местных прихватил. Его слово — он же фельдмаршал-лейтенант и главный по артиллерии — тут было закон. И когда он представил меня, «кондуктора Петра Михайлова», как спеца, которому сам Государь велел всеми фортификационными делами заправлять, никто особо не вякнул, хотя по некоторым рожам я и понял: смотрят косо. Молодость моя, да и чин «кондуктора», видать, авторитета не добавляли. Но раз Брюс сказал — значит, так тому и быть.
Я разложил на столе свои наброски и чертежи. Начал с главного: пора отходить от старых методов обороны, когда в крепости сидят и ждут, пока на штурм полезут.
— Господа офицеры, почтенные мастера, — обратился я к собравшимся, — враг у нас тертый калач, нахрапом не возьмешь. Обычными стенами его не остановишь. Наша задача — такую систему обороны сварганить, чтоб каждый солдат и пушка работали слаженно, а противник еще на подходе начал нести потери, на каждом шагу в наши ловушки попадал, не дойдя до главного вала.
Тут же посыпались вопросы. Офицеры старой гвардии, привыкшие к линейной тактике, туго соображали, зачем эти земляные укрепления в несколько рядов.
— Земля — это не камень, ее ядрами в пыль разнесут, — бубнил один седоусый полковник.
Пришлось на пальцах объяснять, чем земляные валы лучше каменной кладки, когда по ним тяжелыми ядрами лупят: земля удар гасит, а камень крошится да осколками сечет. Рассказывал про перекрестный огонь, про то, как важно иметь фланговые позиции.
Брюс меня вовсю поддерживал, вставлял свои веские пять копеек с точки зрения артиллериста и кивал, дескать, да, «кондуктор» дело говорит, эти его новшества и впрямь огневую мощь крепости поднимут. Потихоньку недоверие в глазах командиров сменилось готовностью выполнять приказы.
И работа закипела! Под общим присмотром Якова Вилимовича, который следил за дисциплиной, снабжением и связью с гарнизонными службами, я, по сути, стал главным прорабом на этой стройке. Первым делом разбил весь фронт работ на делянки, за каждой закрепил ответственного офицера и нужное количество солдат из разных полков — преображенцев, семеновцев, бутырцев, лефортовцев. Подтянули и горожан, кто лопату в руках держать умел. Не все, конечно, от энтузиазма прыгали, но слово царского фельдмаршал-лейтенанта да обещание заплатить делали свое дело.
Особую ставку я делал на шанцевый инструмент, который обозом притащили с Охтинского завода. Наши заточенные лопаты с удобными черенками, крепкие кирки и мотыги, а главное — тачки на одном колесе, по-умному сбалансированные, здорово ускоряли земляные работы. Солдаты, поначалу ворчавшие на непривычный инструмент, быстро распробовали, что к чему. Я сам показывал, как им орудовать, как «конвейер» наладить: одни копают, другие грузят, третьи тачками отвозят, четвертые брустверы трамбуют.
Внедрил и элементы стандартизации, насколько это было реально в полевых условиях. Заранее прикинули размеры фашин — это такие плетеные из хвороста цилиндры, чтобы откосы укреплять, и туров — больших плетеных корзин, набитых землей. Это позволило наладить их «серийное» производство силами солдат, не занятых на основных земляных работах, да стариков-горожан. Местных плотников и кузнецов я озадачил изготовлением деревянных конструкций для блиндажей, накатов, палисадов и ремонтом инструмента.
Яков Вилимович, видя, как дело спорится, все больше мне доверял. Он в технические детали не лез. По его приказу артиллеристы начали готовить хорошо замаскированные позиции для орудий, по моим схемам, где были учтены и сектора обстрела, и защита от ответного огня.
Дни летели. Я спал урывками, часа по три-четыре, без конца мотаясь по участкам, проверяя, как идет работа, внося правки, подбадривая уставший народ. Приходилось быть и инженером, и прорабом, и снабженцем, а то и психологом, когда у солдат от непосильного труда руки опускались. Но когда видишь, как на глазах растут новые реданы и люнеты, как углубляются рвы и поднимаются брустверы, это и мне, и всему гарнизону сил придавало. Люди понимали, что не зря вкалывают, крепость и впрямь становится крепче.