Целлюлоза. Обычная льняная ветошь, тщательно промытая, вываренная в щелоке (из древесной золы, по старинке), снова промытая и высушенная. Нитрование… вот тут-то и сидел главный дьявол. Я знал, что нужна нитрующая смесь — азотная и серная кислоты в строгой пропорции, и жесткий контроль температуры. Термометра у меня, понятное дело, не было (кстати, надо будет сделать, ничего сложного нет). Приходилось ориентироваться «на глаз да на ощупь», охлаждая глиняный горшок со смесью кислот в кадке с ледяной водой (благо, лед еще оставался в погребах с зимы). Первые попытки были просто катастрофой. Маленькая порция льна, брошенная в слишком горячую или неправильно смешанную кислоту, вспыхивала с шипением, разбрызгивая во все стороны едкие капли. Один раз содержимое горшка просто вскипело и выплеснулось наружу, чудом не попав на меня — я успел отскочить в последний момент. Запах горелой ткани и кислоты стоял такой, что глаза выедало даже на расстоянии. Я имел дело с чем-то невероятно капризным и опасным. Пришлось уменьшить порции до мизерных, буквально по нескольку граммов льна за раз. Я часами колдовал над этими глиняными плошками, осторожно погружая ткань в охлажденную кислотную смесь, постоянно ее помешивая деревянной палочкой. Время выдержки определял чисто интуитивно, по тому, как менялась консистенция ткани — она становилась жестче, как пергамент. Затем — немедленная и очень, очень тщательная промывка в огромном количестве холодной проточной воды. Руки после этих процедур были красными и саднили, несмотря на толстые кожаные перчатки, которые кислоты разъедали на раз-два. Сушка — тоже целая история. Сушить нужно было медленно, вдали от огня, в прохладном, хорошо проветриваемом месте. Несколько партий пришлось просто выбросить — они начинали желтеть и издавать такой характерный кисловатый запашок, верный предвестник беды. Полученный пироксилин был далек от идеала — желтоватые, жесткие хлопья, хрупкие на ощупь. Его нужно было как-то превратить в зерна. Я пробовал растирать его в ступке, смачивая спиртом. Получалась вязкая, липкая масса. Зерна выходили корявые, разнокалиберные. Первая проба — вспышка! Быстрая, почти без дыма! Но стабильности — ноль. Эти корявые, неоднородные зернышки моего пироксилина… Кустарщиной войну не выиграешь. Нужны были промышленные масштабы. А это — сырье, цеха, безопасность, кадры, контроль качества, отходы… Список проблем тянулся до бесконечности.
Второй главной моей задачей было оружие, способное раскрыть весь потенциал бездымного пороха. Нарезное, магазинное ружье под унитарный патрон. Хотя бы один рабочий образец, чтобы показать царю, убедить его, получить добро и ресурсы на массовое производство. Времени было в обрез, каждый день на счету.
Работа в мастерской закипела с новой силой, вкалывали почти круглосуточно. Спали по очереди, по три-четыре часа, жрали всухомятку, не отходя от станков и верстаков (снова Охтинский завод помог, спасибо Брюсу). Я сам почти не вылезал из мастерской, доводя до ума детали затвора, магазина, прицельных приспособлений. Федька и Гришка пахали как проклятые. Федька, с его золотыми руками, творил с металлом настоящие чудеса. Гришка, более усидчивый, отвечал за сборку патронов — работа кропотливая и опасная донельзя. Я экспериментировал с формой пули, остановившись в итоге на чем-то отдаленно напоминающем пулю Минье. Гильзы делали из тонкой латуни, капсюли — отдельная головная боль, но и с ними потихоньку разобрались.
Неделя пролетела как один день. И вот, наконец, на верстаке, сверкая свежей смазкой, лежал мой первенец. Нарезное магазинное ружье. Приклад из орехового дерева, стальной ствол с четырьмя нарезами, продольно-скользящий затвор и примитивный, вроде как рабочий коробчатый магазин на пять патронов. По сравнению с тем, что я держал в руках в своем прошлом, — грубоватая поделка. Но для этого времени — это был настоящий прорыв, оружие из будущего.
Буду именовать его СМ-1. А чего скромничать? Смирнов, номер первый.
Я с каким-то благоговейным трепетом взял его в руки. Тяжеловатое, но в плечо ложилось как влитое. Зарядил магазин пятью свежесобранными патронами с моим новым, нестабильным, таким желанным порохом. Каждый патрон — как маленькая бомба с часовым механизмом. Сработает? Не разнесет ли ствол к чертям собачьим? Хрен его знает. Я ведь еще ни разу не стрелял из него боевыми.