А вот другая новость заставила меня напрячься куда сильнее. Шведы, по донесениям, пытались слизать и ключевые принципы конструкции моей винтовки (хотя у них чертежей нет, насколько я знаю). Вот это уже было не смешно. Металлургия у них, что уж там скрывать, была на голову выше нашей. Шведская сталь по всей Европе славилась своим качеством. И если они, имея на руках мои эскизы и описания, смогут отлить стволы и детали затвора из своего крутого металла, это могло создать нам очень большие проблемы. Конечно, я себя успокаивал тем, что даже имея все данные, они стопудово столкнутся с теми же трудностями, что и я: с точностью изготовления, с подгонкой деталей, с тем, чтобы затвор не сифонил при высоком давлении. Без понимания всех этих мелких нюансов, их попытки, скорее всего, были обречены на провал. Они бы наклепали каких-нибудь сырых, опасных и ненадежных образцов. Я прекрасно помнил, сколько времени и сил у меня ушло на то, чтобы заставить первые прототипы СМ-0.1Ф хотя бы кое-как работать, а ведь это была куда более простая конструкция, чем СМ-1. Так что, скорее всего, вся эта их бурная деятельность была больше понтами, попыткой выиграть время, взять нас на испуг, заставить Петра засомневаться в успехе моих начинаний. Но червячок сомнения все-таки был. А вдруг у них что-то да получится? Вдруг отыщется какой-нибудь гениальный шведский Кулибин, который сможет раскусить мои секреты и создать работающее оружие раньше, чем я доведу до ума СМ-1?
В один из таких дней, когда небо над Игнатовским было затянуто свинцовыми тучами и мелкий, противный дождь нагонял тоску, ко мне в кабинет, отряхивая с плаща капли воды, ввалился Орлов. Физиономия у него была озабоченная.
— Петр Алексеевич, весточка от Якова Вилимовича, — доложил он, кладя на стол сверток из просмоленной ткани. — И вот это… велел передать лично вам в руки. Сказал, вам будет любопытно взглянуть.
Я развязал продолговатый сверток. Внутри, на грубой мешковине, лежал штуцер. С первого взгляда — ну почти точная копия моего экспериментального СМ-0.1К, над которым мы тут с «академиками» бились, пытаясь выжать из новой стали хоть какую-то стабильность. Та же компоновка, тот же откидной затвор, даже форма ложа была до боли знакома. Но если присмотреться, становились заметны отличия. Качество изготовления было явно похуже, металл обработан грубее, не так чисто, как на наших опытных образцах. Делали на скорую руку, стараясь как можно быстрее скопировать то, что увидели или где-то вычитали.
— Трофей, — пояснил Орлов, заметив мой интерес. — Наши лазутчики в стычке на границе захватили, у какого-то шведского офицера. Яков Вилимович думает, это один из их экспериментальных образцов. Пытаются, значит, не отставать.
Я взял штуцер в руки. Он был тяжелее моего, какой-то неуклюжий, что ли. Затвор двигался туго, со скрежетом. Явно не хватало точности в деталях. Но мое внимание привлекло другое. В конструкции затвора было одно небольшое, но очень существенное «улучшение», которого не было в моих чертежах. На первый взгляд, оно должно было упростить запирание ствола. Но я, как инженер, сразу просек, что это «новшество» — чистой воды мина замедленного действия. При высоком давлении, которое давал бездымный порох, такая конструкция была бомбой. Затвор мог не выдержать и вылететь стрелку прямо в морду. Шведы, очевидно, не до конца врубались в физику процесса, тупо копируя и пытаясь «улучшить» то, в чем ни хрена не разбирались. Это было наглядным подтверждением моих мыслей: без глубокого понимания всех тонкостей их попытки создать надежное оружие нового типа были обречены. Они могли слизать внешнюю форму, но не суть.
— Любопытно, — пробормотал я, вертя штуцер в руках. — Очень любопытно. Они играют с огнем и даже не догадываются об этом. Это «улучшение»… оно может стоить жизни тому, кто решит из этого пальнуть.
Орлов хмыкнул.
— Значит, Яков Вилимович прав был, когда говорил, что их потуги нам пока не страшны?
— Пожалуй, — кивнул я, кладя трофейный штуцер на стол. — Но они учатся. И у них есть то, чего у нас пока в обрез, — качественный металл. Если они смогут соединить свою металлургию с нашими идеями, даже не до конца понятыми, это может стать большой проблемой.
Работа не затихала ни на минуту. Мы все так же бились над этой проклятущей сталью для СМ-1, колдовали с порохами, доводили до ума технологию изготовления деталей для СМ-0.1Ф — эти, кстати, несмотря на все свои «детские болячки», уже успели на фронте себя показать. Магницкий, зарывшись в свои расчеты, то и дело выдавал какие-то новые формулы, от которых наши литейщики и механики за головы хватались — настолько все было заумно.