А через минуту, потирая слегка обожжённую физиономию, понял, что ни черта не «зря» я её сделал. Потому что без этого была вполне реальная вероятность мало того, что помереть всеми Гаражными, прихватить с собой корпов (ну, этим туда и дорога, но не «с собой» же!), так ещё подорвать к чертям ощутимый кусок Нижнего.
В общем, большая часть планов по обработке и прочему – накрылась медным тазом. Стабильность этого невозможного металла была высокой, но с оговорками.
Которые приводили его в нормальное состояние, с выделением конского количества энергии. И, например, микровибрационно-плазменная плавка, которую предлагала база, ни черта не годилась.
Либо требовала столько энергии, что не факт, что на Земле столько вообще найдётся. Либо приводила к неуправляемой цепной нормализации. Не термоядерный и даже не ядерный взрыв: тяжёлых частиц не было вообще.
Но энергии выделялось как бы не побольше, так что…Так что надо было изучать материал с нуля, как и методы работы с ним. Собственно, физиономию я себе подпалил, оттяпав кусочек для исследований.
В десяток микрон. И он даже отрезался. Просто микронная прослойка среза – «нормализовалась», с соответствующим выделением энергии. К счастью цепной нормализации не произошло.
Более того, от куска пусть незначительно, но фонило эфиром. И он явно был неоднородным, а что там в его недрах за включения – непонятно. Нет, штука и полезная, и интересная. Но работать с ней и работать.
Чем я, собственно, и занялся. К вечеру получив…сопла плазмомета. Казалось бы – ерунда какая, но на самом деле – совершенно замечательная штука, позволяющая моему и Глории плазмомёту Мехова выдавать порядково лучшие параметры работы.
При отсутствии запекания нас в доспехах, что было немаловажным фактором использования оружия, как писали все наставления по оружейному делу. И даже указывалось в базе валар.
С утра я стал экспериментировать и доэксперементировался до того, что обнаружил, что прогретый в алхимической философской сере металл приобретает достаточную гибкость и пластичность для того, чтобы иметь возможность с ним работать: ковать холодной ковкой, формовать и не опасаться того, что тебя и округу разнесёт к чёрту.
Собственно, это уже был практически абсолютный успех, который несколько…Ну скажем так, затуманил разум. Ликование моё можно понять, но некоторые вещи я позорно выкинул из головы.
А сам поставил в мастерской котёл с философской серой, шмякнул в него астероид, отследил что никаких гадостей не происходит: эфирная составляющая алхимического реагента проникает в вещество, давая новые свойства, а после, без закрепителя, эфир развеивается, возвращая изначальные свойства.
Ну всё логично, правильно, как и должно быть. Так что решил я перегнать астероид на слитки, в таком виде хранить – нормальное желание, будем честны.
И направился с миньонами перекусить – возни у нас сегодня было много. Сидим, питаемся, я даже немного пива себе позволил: и с креветками хорошо, и отпраздновать сокрушительный успех…
– Марк, послушайте, – задумчиво выдал Харитон, один из алхимических миньонов. – А не слишком ли рано совершили переход от частного к целому?
Вопрос, вообще-то, не дурацкий. Правильный вопрос для алхимика, будем честны. Так что ответил я полно: так мол и так, проверил по массе параметров, всё будет отлично.
– Так что не «рано», а как надо. Никаких неожиданностей…– и тут меня НЕОЖИДАННО прерывает жуткий грохот.
Гараж трясётся, стены мастерской буквально выгибает, бьёт столб изумрудного пламени…И нам на стол падает…Рукожоп! Целый, живой, слегка подкопчёный! Выдаёт:
– Здрасти! Приятного аппетита, Марк! А я вас искал. А что это такое было?
Беззвучный мат, как мой, так и миньонов, висел топорами на ароматах кухни, приправленных запахом озона и серы…
Но убивать и даже жрать Рукожопа (который местом произрастания своих хваталок лишил нас с миньонами обеда, между прочим!) мы не стали.
А стали разбираться, что за хрень произошла. Помимо самого Рукожопа, само собой, который сам по себе – та ещё хрень…
И вышло, как, впрочем, и в целом по жизни, Артемий был не «причиной». Чудес, как это ни забавно звучит, вокруг него не происходило. Он был энтропийным катализатором, что, например, на практике подтверждает разработанная мной мебель для него.
Если нет вероятности сбоя-поломки – она не происходит. Если есть – происходит с близкой к единице вероятностью, рукожопистое свойство.