— Ну что там ещё, — пробурчал Евграф, открывая электронную почту. — Пилов?… посмотрим…
А через секунду у него похолодело… всё. В коротком, без подписи, сообщении от Пилова, писалось: «Корпорация создана. Ничем не могу помочь». Это было отвратительно, но самое ужасное — что часы отмеряли… Последние секунды службы. И письмо пришло тогда, когда Евграф был на нёй. А зная финансистов, он прекрасно понимал — имея малейшую зацепку они лишат его «золотого статуса».
А тут — не зацепка. А реальная причина… Серебряный, ни на что не хватит, метались мысли Евграфа по мере того, как в сердце наливалась боль, а монитор перед глазами заволакивала тёмная дымка.
Я ехал в Военную Канцелярию Империи. А в папке у меня, помимо прочих документов, лежал один, который я не рассматривал как важный… Но который оказался спасением в текущей ситуации. Точнее — окажется, потому что препятствий текущему плану просто не может быть. Интересно, когда ныне дохлый начальник базы Де-Кастри пихал мне эту бумажку, он хотя бы мог предположить, какую ценную услугу он мне оказывает?
Впрочем, вряд ли. В его эмоциях в тот момент читалось пожелание крушения всех планов и мучительной смерти. Ну да и чёрт с ним, мысленно хмыкнул я.
Машина, тем временем, остановилась. А я, вбивая со звоном трость в брусчатку, позвякивая орденом и медалью (с лентой, чтоб его!) направился к Канцелярии. На входе меня встретила охрана и секретарь… впрочем, медали и трость, вместе с одухотворённо-героическим видом, сделали своё дело. Такие ветераны были в Канцелярии не редкостью, а скорее автохтонной формой жизни. При этом, насколько мне известно, именно тут их не «посылали», а относились по-человечески.
Так, в общем-то и оказалось: бригадный генерал, к которому меня провели, смотрел на меня вполне благожелательно. Без особой приязни, конечно, но в моём деле, похоже, он станет скорее помощником, чем помехой.
— Мехов, Мехов… — после приветствия прищурился он. — Это не тот, который надрал задницу Восходникам на Сахалине?
— Тот самый, — кивнул я.
— Это тогда? — сочувственно спросил дядька пятидесяти лет, указывая на прислонённую к креслу трость.
— Не хотелось бы это обсуждать, — изобразил я каменномордие на лице.
— Понимаю, — понимающе кивнул генерал. — И что же вас привело ко мне, есаул Мехов?
— Служба Империи, конечно! — честно соврал я.
— Это отлично, но вы… Впрочем, внимательно вас слушаю.
— Лучше взгляните на это, господин генерал, — протянул я патент и список.
— Это… заслуживает уважения, — пролил он слезу, прочитав бумаги.
Правда, в эмоциях до слёз ему было далеко — актёрствовал, как понятно. Но, всё же, некоторые положительные чувства испытывал. Естественно — не до «слёз».
— Но всё же, капитан Мехов, что вас привело в Военную Канцелярию? Патент у вас открытый, вы в своём праве.
— Две вещи, господин генерал. Первая: доставить документы в Канцелярию лично. Это правильно, как мне видится!
— А второе? — заинтересовался генерал.
— Несколько увеличить патентный список. В плане техники и людей.
На последнем генерал буквально стал потирать руки, смотря на меня, как на друга Империи и Канцелярии. Дело тут вот в чём: именно получить патент на создание отряда с тяжёлой техникой — непросто, обычно требуется много усилий, прошения… Но у меня он уже был. А дальше в дело вступал тот момент, что патент выдавался на «призываемые в случае нужды войска».
То есть, по сути, я предлагал увеличить военную силу призываемых войск, что с учётом определённой репутации у военных — было именно «подарком». Не удивлюсь, если генерал в докладах припишет «расширение патента» себе, получив какие-то бонусы… Впрочем мне, в общем-то, всё равно.
— Это вполне осуществимо для вас, капитан! — торжественно заявил генерал. — Насколько желаете расширить патент?
— Имена и техника уже есть. И уже вписаны, — протянул я бумаги. — Правда…
— Что такое?
— Жандармерия имеет претензии к этим людям.
— Да?
— Она и ко мне имеет! — возмущённо заявил я. — Извольте полюбоваться! — положил я ещё одну бумагу.
— Ну-у-у… просто долбанулись, жандармские морды, — по-простецки почесал затылок генерал, смотря в бумаги. — А вы?
— Я-то понятно: пока нет предписания терминала по этим смехотворным обвинениям — плюю на них. А если какой-нибудь жандарм забудется… — не договорил я, кровожадно ухмыльнувшись.