В 1975 году я вступила в КПСС. Сознательно, а не для карьеры. Мне нравилось, что на партсобраниях, куда приглашались и беспартийные руководители групп, и старшие инженеры, чаще всего обсуждались не политические вопросы, а выполнение тематического плана и производственные проблемы. В 1980-е годы меня избирали секретарем партийной организации отделения спецпокрытий. В 1985 году я была занесена в Книгу почета НИКИМТ. Это было престижно, нам даже выдавали свидетельства об этом.
Люди трудились в институте десятилетиями, потому что, во-первых, было интересно, во-вторых, о нас заботились. Квартиры, машины, хорошая зарплата, возможность заниматься научной работой — все это было. Мы гордились, что работаем в такой организации. Да, нам было запрещено выезжать за границу, однако нас это не смущало. Ездили по нашей огромной стране и столько всего интересного видели, что это с лихвой возмещало отсутствие возможности поехать куда-нибудь за рубеж.
В 1986 году произошла катастрофа в Чернобыле. Весь институт работал на решение проблем, возникших на ЧАЭС. На нашем опытном заводе трудились в три смены, когда готовили оборудование для отправки на станцию. Более 2000 человек в НИКИМТ были задействованы для решения чернобыльских задач, 268 человек выезжали на ЧАЭС для ликвидации последствий катастрофы, и в основном это было в 1986 году, потому что именно наш институт являлся головным по монтажу «Укрытия». Не дожидаясь постановления правительства, наши специалисты во главе с Б.Н. Егоровым выехали в Чернобыль 9 мая.
Это наши специалисты первыми проехали на машинах ИМР вокруг четвертого блока для оценки обстановки, они же установили телевизионные камеры на работающих кранах и на крышах в условиях жестких радиационных полей. Опыт решения подобных проблем в институте уже был, потому что еще в 1957 году 64 наших сотрудника во главе с директором института Юрием Федоровичем Юрченко участвовали в ликвидации последствий аварии на ПО «Маяк». Тогда и зародился дух взаимовыручки в нашей организации. Поэтому разве мы могли остаться в стороне, когда случился Чернобыль?! И так во всем и всегда.
Я более подробно расскажу про Чернобыль, потому что он оставил огромный трагический след в моей жизни и жизни наших людей. Не хочу, чтобы об этом забывали! Не только о самой трагедии, обрушившейся на нашу страну, но и о людях, которые героически, в совершенно недопустимых для ведения работ условиях сражались с радиацией. Расскажу о тех работах, в которых мне пришлось принять личное участие.
Наша лаборатория занималась вопросами, вроде бы далекими от проблем, возникших при аварии на ЧАЭС. Но обстоятельства сложились так, что нашему коллективу пришлось участвовать в решении задач, поставленных министерством.
На одном из совещаний Юрий Федорович предложил специалистам подумать, как с кровель зданий, окружающих разрушенный реактор, дистанционно убрать выброшенные взрывом высокорадиоактивные обломки, пыль и куски графита. На первом этапе это была одна из главных задач, поскольку возводить «Укрытие» над разрушенным реактором при большом, в несколько тысяч рентген, радиационном фоне невозможно. Наземные работы проводились с помощью защищенной техники, а на кровлю машинного зала, куда выбросило множество обломков, такую технику не поставишь, так как крыша была изготовлена из профнастила и теплоизоляции, сверху покрытой рубероидом. Рубероид-то и горел, когда взорвался реактор, и это пламя пожарные тушили, чтобы оно не перекинулось дальше по кровле машинного зала, который объединял все четыре энергоблока. Пожарные спасли станцию дорогой ценой: все они погибли, получив огромные дозы радиации. Их наградили посмертно, а у их могил на Митинском кладбище в Москве каждый год 26 апреля собираются чернобыльцы, чтобы почтить их память.
Юрий Николаевич Медведев предложил для эксперимента нанести на кисть клей, забросить ее на крышу с помощью крана, а потом, когда клей затвердеет, снять ее со всем, что к ней прилипнет. Простая и замечательная идея. Мы начали работать. Из нескольких типов клея выбрали наиболее эффективный и не очень дорогой — фенолформальдегидный. Разыскали на складе малярные кисти, прикрепили их к обычной сетке-рабице, и получился клеевой захват. Мы нарекли наше детище «промокашкой». Протестировали устройство на земле, на крышах нашего института и соседнего предприятия «Энерготехпром», поскольку кровельные покрытия на них в какой-то мере идентичны крышам машзалов ЧАЭС. Примерно через неделю после получения задания мы уже докладывали о нашем варианте очистки кровель Юрченко. Идея ему понравилась. Потом продемонстрировали эту технологию представителям министерства и получили указание немедленно подготовить первую партию клеевых захватов (500 штук размерами 1 × 1 метр каждая), а также сформировать группу сотрудников для отправки на ЧАЭС.