Александр Ильич Егоров писал Ворошилову:
«Сегодня получена Ваша директива командировать Авксентьевского в Москву. Это надо считать самым необходимым и наилучшим решением вопроса. Это решение снимает «с повестки дня», если можно так выразиться, ставшую для нас в реальной форме опасность подрыва авторитета командира РККА через необузданное поведение отдельных лиц и, тем более, лиц самого высокого ранга, каким является комвойсками округа».
Сослуживцы спешили сообщить наркому, что Авксентьевский пытался изнасиловать хозяйку и прислугу в доме, где его разместили. Когда Дыбенко пытался его успокоить, кричал, что «Дыбенко — проститутка и продал партию, а он не какой-нибудь там комкор, а командарм и никому подчиняться не собирается».
Ворошилов, не зная, как быть, поступил обычным для себя образом — переслал письма Хинчука и Егорова Сталину:
«Дорогой Коба!
Не ругай, пожалуйста, что загружаю тебя моими делами. Ничего не поделаешь, приходится к этому прибегать в силу необходимости. Прошу бегло ознакомиться с копиями писем тт. Егорова и Хинчука, трактующих все о том же — о несчастном Авксентьевском. Как поступить с ним в дальнейшем, буду говорить с тобой лично».
Военный атташе в Германии Витовт Казимирович Путна сообщил Ворошилову, кто щедро снабжал Авксентьевского валютой. Деньги, на которые гулял в Германии Авксентьевский, ему давал по дружбе Шалва Зурабович Элиава, который в 1931 году был переведен в Москву с должности председателя Совнаркома Закавказской Федерации и назначен заместителем наркома внешней торговли. Элиава прислал Авксентьевскому несколько сотен долларов (немалая по тем временам сумма) — помимо командировочных, официально полученных командармом.
30 марта 1931 года политбюро рассмотрело вопрос об Авксентьевском. К заслуженному полководцу отнеслись на редкость снисходительно. По предложению Ворошилова его отправили в бессрочный отпуск, а затем назначили членом правления Центросоюза.
Ни Егорову, ни Дыбенко веселое времяпрепровождение в заграничной командировке нисколько не повредило. Они провели в Германии полгода. После возвращения на родину Александр Ильич Егоров был назначен начальником Штаба РККА.
Ворошилов писал Егорову:
«Вы, очевидно, уже осведомлены, что Авксентьевский обвиняет Вас в спаивании его. Он после моей нахлобучки несколько изменил свою первоначальную версию о спаивании и сетует на Вас, что Вы при нем начали пить коньяк в вагоне, как только тронулись из Москвы.
В спаивание я не верю, глупость и клевета это, но насчет коньяка в вагоне я колеблюсь, возможно, такой грех имел место. Говорю «грех» потому, что в его присутствии Вы этого не должны были делать, так как Вам хорошо известна болезнь (а пожалуй, больше распущенность, чем болезнь) этого человека...»
Сталин спокойно относился к такого рода слабостям.
— Нет людей без недостатков, — говорил он, обращаясь к военным. — Один любит выпить. У других это превращается в болезнь. Таких людей мы лечим, но из партии не гоним. Таких людей мы перевоспитываем. Иные любят девочек. Это тоже нас мало интересует. Пусть себе с ними возятся, сколько им угодно... Ничего страшного в этом нет.
Бабники и выпивохи вождя вполне устраивали. Он не прощал только сомнений в его правоте.
В начале 1932 года Ворошилов попросил политбюро разрешить длительные заграничные командировки по линии наркомата для изучения опыта мобилизации промышленности. В марте 1933 года политбюро приняло его предложение иметь на инженерно-технических должностях в торгпредствах Берлина, Парижа, Лондона, Нью-Йорка, Токио и Варшавы по два, а в Праге, Милане, Стокгольме — по одному сотруднику Наркомата обороны.
В марте 1933 года новый рейхсканцлер Адольф Гитлер в рейхстаге заявил, что его правительство «желает поддерживать с Советским Союзом дружественные отношения и рассчитывает на взаимность». В апреле Гитлер принял советского полпреда Льва Михайловича Хинчука, который подтвердил, что советское правительство также рассчитывает на дружественные отношения.
«В мае 1933 года, — говорилось в справке Штаба РККА, — в СССР приезжала группа офицеров рейхсвера для ознакомления с некоторыми заводами военной промышленности. Во главе этой группы стоял генерал Боккельберг — начальник вооружения рейхсвера. Это был ответный визит на осмотр военных предприятий военной промышленности Германии М.Н. Тухачевским. Как обычно, программа показа была согласована с правительством, утверждена Наркомвоенмором.