Кроме того, осенью сорок первого немецкие власти начали отправлять в Германию работоспособное население оккупированных территорий. За годы войны вывезли пять с лишним миллионов человек. Из них около двухсот пятидесяти тысяч — этнические немцы, пожелавшие вернуться на историческую родину.
К убитым нужно бы прибавить и искалеченных. Из каждых ста мобилизованных двадцать восемь стали инвалидами.
Демографы и историки полагают, что окончательная цифра потерь нуждается в уточнении. Но есть непреодолимые препятствия в выяснении истины.
Командиры и политработники Красной армии имели удостоверение личности. А рядовых бойцов и младших командиров лишили личных документов. В 1940 году нарком обороны Тимошенко отменил красноармейские книжки для рядового и младшего командного состава действующей армии.
Правда, приказом Наркомата обороны от 15 марта 1941 года было утверждено «Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной армии в военное время». Каждому красноармейцу должны были выдать медальон с пергаментным вкладышем, на котором указывались фамилия, имя и отчество, воинское звание, год и место рождения, адрес семьи.
Но обеспечить медальонами весь личный состав не успели. 17 ноября 1942 года личные медальоны были отменены приказом Наркомата обороны. Это еще больше затруднило учет потерь.
Если бойцы гибли, а рядом не оказывалось сослуживцев, способных их опознать, то хоронили убитых безымянно, в братской могиле (а во время отступления просто бросали на поле боя), и получалось, что красноармеец пропал без вести.
Виктор Астафьев писал:
«Видел на Житомирском шоссе наших солдат, разъезженных в жидкой грязи до того, что они были не толще фанеры, а головы расплющены, — большего надругательства человека над человеком мне видеть не доводилось. Отступали из Житомира, проехались по людям наши машины и танки, затем наступающая немецкая техника, наступая в январе, мы еще раз проехались машинами и танками по этим трупам...» (см. Дружба народов. 2002. № 8).
Поэтому так много оказалось неопознанных тел. И по сей день находят останки бойцов, и невозможно узнать, кто отдал жизнь за Родину, памятник поставить, родным сообщить...
Без вести пропавшими числились сотни тысяч — с большой долей вероятности можно сказать, что они погибли в первые месяцы войны, но документов у них не было.
7 октября 1941 года Сталин подписал приказ № 330 «О введении красноармейской книжки в военное время в тылу и на фронте»:
«Красноармейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удостоверяющих их личность, а наши дивизии, которые должны явиться замкнутой крепостью, недоступной для проникновения посторонних лиц, превратились на деле в проходной двор...
Не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами противника, собирающими сведения о наших частях, борьба с которыми невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличать своих людей от агентуры противника.
И наконец, отсутствие на руках у красноармейцев документов лишает возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другими видами довольствия...
Немедленно ввести во всех частях и учреждениях Красной Армии как в тылу, так и на фронте красноармейскую книжку с фотографической карточкой владельца, согласно объявленного образца...»
Самое отвратительное состоит в том, что в армии не было воспитано уважение к павшим. Офицеры и политработники не считали своим долгом хотя бы по-человечески похоронить убитых подчиненных.
В декабре 1941 года заместитель наркома обороны Мехлис подписал директиву «О наведении порядка в погребении и учете погибших в боях военнослужащих»:
«Главное Политуправление Красной Армии располагает фактами, когда многие командиры и комиссары действующих частей не заботятся о том, чтобы организовать сбор и погребение трупов погибших красноармейцев, командиров и политработников. Нередко трупы погибших в боях с врагом за нашу Родину бойцов не убираются с поля боя по нескольку дней и никто не позаботится, чтобы с воинскими почестями похоронить своих боевых товарищей, даже тогда, когда имеется полная возможность».
Сталина же раздражало не отсутствие заботы о памяти погибших, а плохо налаженный учет личного состава. Убитые ввиду своей бесполезности его не интересовали, но дурно налаженная статистика мешала работе военной машины.