— Что же нам делать? — спросил служка. — Что же нам вообще делать?
— Будем благоразумны, — сурово заметил Тибраде, — и продолжим наши занятия, — молвил он. — Если реки падают с неба, то какое тебе до этого дело, и если тут река, а она тут, то, слава богу, через нее есть и мост.
— Хоть палец ты готов на этот мост поставить? — засомневался служка.
— А для чего этот мост? — молвил Тибраде.
Монган и Мак ан Дав проследовали за ними.
Когда они добрались до середины моста, он под ними подломился и монахи рухнули в бурлящую желтую воду.
Монган подхватил книгу, когда она выпала из рук Тибраде.
— Ты же не дашь им утопнуть, хозяин? — спросил Мак ан Дав.
— Нет, — ответил Монган, — отправлю их на милю вниз по течению, и тогда они смогут выбраться на сушу.
Затем Монган принял облик Тибраде, а Мака ан Дава превратил в служку.
— У меня голова облысела, — прошептал слуга.
— Это часть плана, — ответил Монган.
— Хотелось бы думать, — заметил Мак ан Дав.
Затем отправились они на встречу с правителем Лейнстера.
Глава XVI
Они повстречали его неподалеку от места, где проходили игрища.
— Душа моя, Тибраде! — воскликнул правитель Аейнстера и облобызал Монтана; тот поцеловал его в ответ.
— Аминь, аминь, — молвил Мак ан Дав.
— К чему это? — удивился правитель Аейнстера.
Тогда Мак ан Дав начал чихать, ибо не знал к чему.
— Давненько я не видал тебя, Тибраде, — молвил правитель, — но сей момент я очень тороплюсь. Отправляйся вперед меня в крепость и поговори там с королевой, а она там, это бывшая супруга короля Ольстера. Мой возничий Кевин Кохлах поедет с тобой, я же вскоре последую за тобой.
Затем правитель Аейнстера ушел, а Монган со своим слугой уехали с возничим и челядью.
Монган вычитывал фразы из книги, ибо находил ее занятной, и не хотел он болтать с возничим, а Мак ан Дав кричал «аминь, аминь» каждый раз, когда Монган останавливался. Шедшие подле них люди судачили о том, что Мак ан Дав — чудаковатый служка и что не видели они еще никого, у кого рот был бы так набит камнями.
Через некоторое время подошли они к крепости и без хлопот вошли внутрь, ибо вел их Кевин Кохлах, царский возничий. Затем их привели в чертог, где находилась Дув Лаха, и тогда Монган опустил глаза, ибо не хотел он глядеть на Дув Лаху, когда другие могли смотреть на нее.
— Пусть все покинут сей чертог, пока я буду говорить с королевой, — молвил он, и все служанки вышли из комнаты, кроме одной, которая не вышла, ибо не хотела оставлять свою госпожу.
Тогда Монган поднял глаза и глянул на Дув Лаху, подскочил к ней и приобнял, а Мак ан Дав дико, яро и страстно подскочил к служанке, обхватил ее, укусил за ухо, поцеловал ее в шею и омочил ей спину слезами.
— Убирайся! — крикнула девушка. — Отпусти меня, негодяй! — молвила она.
— И не подумаю, — ответил Мак ан Дав, — ибо я твой собственный муж, твой собственный Мак, твой крошка Мак, твой Ма-ки-вак-вак.
В ответ служанка взвизгнула, и кусанула его за каждое ухо, и поцеловала в шею, и омочила ему спину слезами, и сказала, что не может такого быть, а вот случилось.
Глава XVII
Однако были они не одни, хотя так не считали. В чертоге пряталась охранявшая драгоценности карга. Сидела сгорбившись у стенки, и столь была похожа на кучу тряпья, что ее и не заметили. Тут она и заговорила.
— Ужасно то, что вижу я, — молвила она. — Ужасно, что я вижу.
Монган и его слуга подскочили от неожиданности, а их жены подпрыгнули и взвизгнули. Тогда Монган надул щеки так, что лицо его сделалось похожим на пузырь, и дыхнул он на ведьму чародейским дыханием так, что она оказалась как бы окружена туманом, и, когда глянула она сквозь это дыхание, все показалось ей не та-каким, как она думала. Тогда начала она просить у всех прощения.
— Было мне дурное видение, — молвила она, — видела все наперекосяк. Как печально, что начала я видеть вещи, что лишь мерещились мне.
— Присядь-ка на это сиденье, матушка, — молвил Монган, — да расскажи мне, что, по-твоему, тебе померещилось.
Подсунул он под нее пику, а Мак ан Дав толкнул ее на то сиденье, и померла она на пике.
Тут как раз раздался стук в дверь, и Мак ан Дав открыл ее. Снаружи стоял Тибраде, а с ним двадцать девять его людей, и все они гоготали.