Часть I. Фай
История последней из рода энэнра
Осколки стекол нарисуют заката ярко-красный свет,
Но не пасует человек под гнетом уходящих лет:
Стоит опять в зимы преддверье и кровь, как прежде, горяча.
Но не придет рассвет, поверь мне, пока не догорит свеча.
И ты не будешь одиноким среди теней, таких как ты.
Ты помнишь свет и носишь крылья, которые дарили мы.
Всего лишь жизнь, воспоминание, и в той секунде гаснет свет
Когда пройдешь ты расстояние моих веков и своих лет.
И вот как будто озарение, вновь светит солнце, час настал,
Вновьоживает вдохновение, в тот день, когда ты умирал.
Стоишьопять в зимы преддверие, и кровь как прежде горяча,
Но вдруг пришел рассвет последний, истлела слабая свеча…
©Вадим Буревестник
Фай
Мир был создан из огня. Не верите? Зря. Прародителями всего сущего был мой род. Именно он положил начало новой жизни. Новым стремлениям. Новым надеждам. Я не могу точно определить свою расу, но, если судить по людским меркам, то мы, наверное, ангелы. Или почти боги. Создатели.
Вот только люди, с течением времени, стали делить мир исключительно на черное и белое. В конце концов, наш род перестал считаться ангелами и сменил "сторону", став демонами. А все потому, что практически все энэнра являются дарующими. То есть мы не отказываем людям с чистым сердцем в исполнении одного сокровенного желания. Как правило, желания стандартны и из века в век практически не менялись: любовь всей жизни, слава, признание, богатство. Особенно амбициозные желали властвовать над миром и всеми живущими. Были даже те, кто хотел власти над мертвыми. И мы даровали им силу, шанс реализовать свои мечты. У нас просто не было выбора, такова наша природа и таковы наши дети.
Желания исполнялись, люди портились под гнетом собственных стремлений, теряли Искру чистоты и…обвиняли нас во всех грехах. Конечно, проще обвинить дарующего, чем собственную жадность. Людей с чистым сердцем становилось все меньше, энэнра стали покидать этот мир, растворяться в самой вселенной. Кому преподносить дар, если Искры тухнут одна за другой? Мои братья и сестры стали исчезать за ненадобностью. И вот теперь я – последняя из своего рода.
Грустно ли мне? Страшно? На оба вопроса ответ один – да. Но грустно мне не от того, что я скоро исчезну. Мне грустно, что людей с чистыми сердцами остается все меньше в этом мире. И по этой же причине очень страшно. Не этого мы желали, когда создавали мир и людей. Не так мы видели жизнь. Однако, что сделано, то сделано. У меня еще есть надежда на то, что все можно вернуть вспять, ведь чистые сердцем люди до сих пор встречаются в этом мире. Значит не все потеряно.
Возможно, я слишком углубилась в лирику, но вы должны понять, что я сейчас испытываю. Должны осознать с чего все началось. А чем все кончится – неведомо даже мне. Знаете, я решила! Расскажу вам две истории. Одна будет показывать, как тухнет Искра, а вторая наоборот, как Искра разгорается сильнее, чтобы передаться другому человеку. Надеюсь, вы готовы выслушать меня от начала до конца, чтобы не повторить чужих ошибок в будущем.
И каждый ошибиться может,
но вот признаться в этом сложно.
Ты расскажи, что так тревожит,
Вернуть все вспять еще возможно…
Перенесу вас на много веков назад в древнюю Грецию.Тогда люди еще верили в Богов и поклонялись им, строили храмы, приносили жертвы. В общем, жили в свое удовольствие, но при этом боялись и уважали Высшие силы. Я тоже жила там, но тогда люди называли меня иначе – невидимый оракул, голос Бога. Они приходили в храмы и вглядывались в чадящий огонь треног из серпентинита, стоящих у алтаря и служащих оракулам полотном будущего. На самом деле в эти треноги зачастую добавлялись определенные травы, вдыхая аромат которых можно было словить пару-тройку галлюцинаций и, приняв их за чистую монету, удалиться домой.
Но не во всех храмах жрецы хитрили. В одном из таких, стоящем в кипарисовой роще, поселилась я. И хотя треноги здесь были самыми обыкновенными, а жрецы едва ли могли слышать голос Бога, я все равно была рада жить именно в этом храме.
Когда приходили те, кто был чист сердцем, они могли услышать и увидеть меня (если я, конечно, им это позволяла). И, разумеется, загадать желание. А вот другие, с гнилью в душе, бесполезно ломали глаза, вызывая у меня приступы беззвучного смеха. Разве непонятно, что сколько глаза не выкатывай, а увидеть невидимое все равно невозможно.