Примерно век я не встречала людей с чистым сердцем, пока на пороге храма не появился Аполлинарис[1]. Вам, наверное, известно, что у Аристотеля было шесть учеников. По крайней мере, так гласит человеческая история. Так вот, Аполлинарис был седьмым, самым способным учеником, пока не возжелал большего. Парень захотел познать истину всего сущего. Но вместе с искрой в его душе зародился уголек тьмы – зависти к своему учителю. Парень не хотел признаться в этом самому себе, но он желал превзойти учителя и прославиться в Греции, как истинный и великий оратор.
Энэнра очень болезненно переносят прикосновение людской тьмы, но, как я уже упоминала, мы не можем отказать тем, кто чист сердцем. Нет, не кристально ясен. Такого не бывает даже среди младенцев, но свет в сердце человека должен доминировать над тьмой. И выбор, который люди сделают, рано или поздно склонит их в сторону: они либо упадут во мрак, либо вознесутся к небесам.
Так вот, к чему это я. Мне было больно видеть тьму в столь юном сердце, поэтому я не показалась на глаза Аполлинарису, надеясь, что он так ничего не пожелает и уйдет. Парень действительно постоял немного, посмотрел на огонь и ушел. Но на этом история, разумеется, не закончилась. На следующий день парень вернулся и, так же, как и до этого, просто стоял рядом с треногой, пристально всматриваясь в огонь. Затем, словно увидев что-то, улыбнулся и покинул храм. Это продолжалось примерно неделю. Аполлинарис приходил в одно и то же время, совершал одни и те же действия и уходил. Каково же было мое удивление, когда он внезапно заговорил со мной.
– Как тебя зовут, Оракул? –низким с легкой хрипотцой голосом спросил ученик Аристотеля.
Это не первый раз, когда люди хотят узнать мое имя. Но это впервые, когда я думала, что невидима человеческому глазу и, как оказалось, ошиблась. Даже не сразу нашла, что ответить. Наконец, собравшись с мыслями, прошептала:
– Фай.
– Почему же ты, Фай, все это время молчишь и наблюдаешь за мной? Я сначала подумал, что ты немая, - удивился парень, внимательно смотря прямо на меня. Будь я человеком, наверное, смутилась бы.
– Ты же не заговаривал со мной, зачем мне делать это первой?
– Действительно! И я еще считаю себя ученым, позор мне! – воскликнул Аполлинарис. – Мой учитель ни за что бы так не оплошал.
Парень выглядел расстроенным и ранимым, мне стало жаль его.
– Все в порядке, не печалься, - поспешила успокоить ученого.
– Спасибо за твое великодушие, Оракул! – воскликнул Аполлинарис.
Греки, или как они себя называли в то время – эллины, вообще отличались особым пафосом в беседе. Считалось, что если ты не используешь высокопарных оборотов, то грош тебе цена, как собеседнику. Больше эмоций, больше экспрессии. Порой это утомляло. Тяжело вздохнув, сказала:
– Ты ошибаешься, я не Оракул. Я энэнра, сотканная из дыма. И я могу исполнить одно твое желание. Но прежде чем ты его загадаешь, хорошенько подумай, чего хочет твое сердце.
– Я должен дать ответ сейчас? – серьезно спросил Аполлинарис, ни секунды не сомневаясь в правдивости моих слов.
В этом греки мне все-таки нравились. Это сейчас люди задают тысячу вопросов из разряда "а если так", "чем мне это грозит" и прочее.
– Нет, совсем не обязательно. Как только будешь готов, приходи сюда снова. Я буду ждать.
– Даже если ты не Оракул, все равно спасибо за предоставленную мне возможность, - Аполлинарис низко поклонился. – Ты преподносишь мне дар, но что Я могу сделать для тебя?
Этот вопрос меня удивил. Моя сила и сущность не предполагала бартер. Более того, до этого парня никто не предлагал мне что-то взамен. Задумавшись, я все-таки сказала:
– Сохрани свою Искру как можно дольше.
И пусть Аполлинарис не понял, о чем я, мне стало чуточку легче. Растворившись дымкой, я оставила ученика Аристотеля наедине со своими мыслями.
Позже, когда парень покинул храм, я снова материализовалась и, присев на облюбованный мною каменный выступ, который находился недалеко от треноги и являлся чем-то вроде углубления для подношений, задумалась. Что заставляет людей жить? Что ими управляет? Пришла к выводу, что независимо от того, светлый человек или темный, им управляют желания и эмоции, которые он испытывает в течение жизни. Гнев, боль, страдание – являются спутниками жадности. Впрочем, как и любовь.Желание обладать кем-то независимо от чувств объекта воздыхания это тоже отражение жадности. В конце концов, именно поэтому все негативные эмоции людей, отрицательные черты характера были переведены в разряд демонов, в них вдохнули жизнь.Так людям легче объяснить свое несовершенство. Напакостил, сказал – "бес попутал" и вроде как не виноват, Высшие силы побаловались. Правда, до сих пор не могу понять, почему из множества собственных грехов люди выделили только семь, но это уже не так важно. Наверное, это самые главные и страшные для людского племени.