Нет никаких доказательств того, что Корнилов рвался к личной власти: он был готов служить Керенскому или признать любую власть, способную спасти Россию от немцев и их союзников-большевиков. По словам английского журналиста, наблюдавшего эти события воочию, «Корнилов хотел укрепить правительство, а не ослабить. Он желал не подорвать авторитет правительства, но не дать другим сделать это… Он хотел избавить правительство от незаконного и парализующего его деятельность влияния Советов. В итоге именно Советы погубили Россию, а ослушник Корнилов предпринял последнюю попытку остановить процесс разрушения»{150}.
Петр Струве, выдающийся российский интеллектуал, совершивший путь от социализма до либерализма, а далее от либерализма к консерватизму, произнес в Праге речь на пятую годовщину смерти Корнилова:
«С преступным легкомыслием оно [Временное правительство], вместо того чтобы поддержать единственную силу, могшую вступить в бой с большевизмом, толкнуло и оттолкнуло ее, оставшись наедине с большевиками и со своей собственной слабостью. Обвинение в государственной измене, предъявленное Корнилову и его сподвижникам, было не только ни с чем не сравнимой низостью, оно было и величайшей политической глупостью»{151}.
Неопровержимым остается факт: раздор Керенского с собственным главнокомандующим сделал приход большевиков к власти практически неизбежным.
7. «Безобидный пьяница»: Ленин и октябрьское восстание
Октябрь 1917 г.
Орландо Файджес
Около десяти вечера 24 октября 1917 г. Ленин покинул свое убежище на Выборгской стороне Петрограда. На нем были парик и кепка, как у рабочего, голова обмотана бинтом. Вместе с сопровождавшим его финским большевиком Эйно Рахья он отправился в Смольный институт – штаб-квартиру Петроградского совета, чтобы призвать товарищей по партии начать восстание на следующий день, накануне съезда Советов. Пересекая Выборгскую сторону в пустом трамвае, он замучил кондукторшу расспросами о последних новостях в столице: в городе Красная гвардия и революционные солдаты боролись за контроль над вокзалами и улицами. Узнав, что кондукторша придерживается левых взглядов, Ленин начал разглагольствовать о революции. От Финского вокзала пошли пешком. Когда около Таврического дворца их остановил верный правительству патруль, полицейские приняли Ленина за безобидного пьянчужку и пропустили его{152}.
До Смольного Ленин добрался незадолго до полуночи. Во всех окнах здания горел свет. Туда-сюда носились грузовые автомобили и броневики с солдатами и боеприпасами. У ворот стояли пулеметы, верные Керенскому красногвардейцы были начеку и проверяли у входящих пропуска. Хотя у Ленина пропуска не было, ему удалось пройти мимо красногвардейцев, смешавшись с толпой. Он направился прямиком в класс 36, где большевики проводили предвыборное собрание, и заставил их созвать Центральный комитет партии. Центральный комитет отдал приказ о начале восстания.
Что могло произойти, если бы верный правительству патруль арестовал Ленина по пути в Смольный? Альтернативная («А что, если..?») история имеет смысл только тогда, когда речь идет об одном, случайном, событии, которое явно могло бы изменить ход истории. Здесь, несомненно, именно такой случай. Мы можем с высокой степенью уверенности сказать, что, будь Ленин арестован, большевики не начали бы восстание 25 октября. Советскую власть провозгласил бы съезд. В результате было бы сформировано правительство из всех партий, входивших в Совет. Последовали бы недели и месяцы ожесточенного конфликта между социалистами. Советской власти противостояли бы военные силы правых, однако недолго: Советы победили бы. Невозможен был бы военный конфликт масштаба гражданской войны, которая охватила страну и продлилась четыре года после 1917-го, а ведь именно это война сформировала пронизанную насилием культуру большевистского режима Ленина и Сталина.
Прибытие Ленина в Смольный изменило ход истории. В этом историки сходятся. Без него большевики не начали бы восстание 25 октября: в этом не было нужды. До вмешательства Ленина большинство в Центральном комитете не планировало свержения Временного правительства до открытия съезда Советов. То же можно сказать и о Военно-революционном комитете. Сформированный 20 октября для защиты Петроградского гарнизона от приказа Керенского о переводе его большевизированных войск на Северный фронт, Военно-революционный комитет стал ведущей организующей силой в восстании большевиков. Для установления власти Советов никакого восстания не требовалось. Власть Керенского и так рухнула. «Дело в том, что многие хотят бороться с большевиками, но никто не хочет защищать Керенского», – записала 24 октября в дневнике самая верная сторонница Керенского – поэтесса и хозяйка салона Зинаида Гиппиус