Этой популярности в наши дни скандинавская мифология во многом обязана Сэмунду Мудрому Сигфуссону, исландскому священнику, писателю и ученому XII века. По легенде, он записал за своими предками сказания о богах и героях, известные нам теперь под именем «Старшей Эдды». Исландский скальд, прозаик, историограф и политик Снорри Стурлусон написал в качестве учебника скальдической поэзии «Младшую Эдду». Разумеется, до нас дошло еще великое множество источников, содержащих в себе сюжеты германо-скандинавской мифологии, однако эти две книги являются наиболее полным собранием сюжетов о богах и героях.
Таким образом, одна из важнейших причин популярности скандинавской мифологии и ее мотивов в массовой культуре – это факт того, что до нас дошло действительно много информации об этом культурном пласте. Множество имен, сюжетов, персонажей и локаций, взаимосвязанных друг с другом, пленяют умы людей до сих пор как огромный фэнтезийный мир, в который хочется погружаться снова и снова. А его вездесущие атрибуты, такие как руны Футарка, вороны Одина Хугин и Мунин, воинственные девы валькирии и многие другие запоминающиеся образы! Они настолько глубоко вошли в ткань культуры за прошедшие столетия, что волей-неволей возникают в современном культурном пространстве: то в произведениях Рихарда Вагнера второй половины XIX века, основанных на реконструкциях германской мифологии, исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах», то в игре Max Payne, вышедшей всего-навсего в 2001 году, в которой знакомые образы и имена из мифов перемещались в ночной Нью-Йорк, где становились частью до ужаса реалистичной в своей мрачности истории о подпольной наркоторговле.
Разумеется, не только европейские авторы заимствовали образы, сюжеты и имена из скандинавской мифологии. Со временем и японские творцы также окунулись в европеоидные сеттинги, нередко сводившиеся к классическому фэнтези с мечами, магией и драконами. Взять хотя бы мангу «Берсерк» с ее инфернальными чудовищами, будто бы вырванными из фильма в жанре боди-хоррор, или дилогию игр «Dragon’s Dogma», основанную во многом на европейской средневековой и даже античной мифологии, учитывая, что в числе прочих бестий там появляются циклоп, химера и сфинкс.
Но даже когда японские авторы помещают свои истории в европеоидные сеттинги, в произведениях этих остается толика японской культуры, которая и привносит в них тот незабываемо притягательный колорит, необычный для европейского зрителя. Возможно, причиной тому являются вкрапления японской мифологичности, ведь в японском фольклоре многие ёкаи воплощают собой пороки и страхи людей в несколько более персонифицированном ключе, нежели европейские чудовища. Достаточно вспомнить хотя бы грязевого призрака доро-та-бо с трехпалой рукой. Старик вел порочную жизнь, его рисовое поле досталось новым нерадивым хозяевам. Видя запустение своей земли, после смерти он воплотился из грязи в ёкая, желая, чтобы его поле вновь приносило урожай. По три пальца на его руках символизируют три главных буддийских порока, которым он подвластен: алчность, ненависть и невежество. И таких примеров еще великое множество.
Что же касается современного творчества японских авторов, также можно вспомнить вторую часть Silent Hill, где все чудовища, предстающие перед героем игры Джеймсом Сандерлендом, являют собой ужасающее воплощение его собственных кошмаров. Даже главный ужас этой истории – Пирамидоголовый – по сути своей воплощение тьмы в душе Джеймса.
Так что же делает японских монстров настолько непохожими на европейских? Может быть, они несколько более психологичны в отличие от европейских, а может быть, наши чудовища нам попросту более привычны и японские воспринимаются как экзотика. В любом случае к числу непривычных и метафоричных японских чудовищ можно отнести и титанов из «Атаки». Не только Титаномахия древних греков могла стать прообразом противостояния великанов и гигантов с людьми, но и скандинавская мифология. А именно – йотуны!
Йотуны – это ледяные великаны, населяющие один из девяти миров – Йотунхейм, расположенных на ветвях Иггдрасиля – мирового ясеня, о котором мы еще с вами поговорим. Мир Йотунхейм обычно демонстрируется в эддических произведениях как процветающий край, расположенный на севере и обычно отделенный от земель, населенных богами и людьми, барьерами, которые невозможно преодолеть обычными способами. Само слово «йотунхейм» означает «дом йотунов», а вот слово «йотун» имеет куда более интересный перевод. Российский лингвист, профессор и этимолог Владимир Орёл говорит о наличии семантических связей между словом etunaz («великан») и прагерманским etanan («есть, пожирать») [Orel, 86]. Из этого можно сделать вывод, что изначально йотуны назывались пожирателями или пожирающими, что очень сильно напоминает модель поведения титанов из «Атаки».