Когда Афлатун курчи на пути верности [своему государю] вкусил из [рук] виночерпия — судьбы из чаши меча чистое вино мученичества, его благословенную голову взяли и с торжеством победителей подняли кверху. Из-за этой светоносной головы /23 б/ счастливый государь-мученик, Убайдулла-хан, обратившись к военным, сказал: «О люди, вы знаете меня, что я за человек? Я — роза из розового цветника Надир-хана; я — кипарис из Субханова парка[56]. В течение двухсот двадцати лет отцы ваши служили нашим предкам и ели [их] хлеб-соль, а теперь вот уже восемь лет, как вы питаетесь от стола моих милостей, и никто [вам] не поручал кушать соль и разбивать солонку. Если вы нашли мое правление тягостным [для себя], то предоставьте мне отправиться к почитаемой Ка'бе, удовольствоваться вместо царского венца шапкой бедняка и, сойдя с престола счастья, сесть на рогожке бедности. /24 а/ О люди, подумайте о [моей] соли и удержите свои руки от убийства меня, невинного, потому что кровь безгрешного не заснет на земле! Разве среди [вас] нет такого-то и такого-то, которые признательны за [мою] хлеб-соль?». От этих слов одни из людей, [решивших убить хана], встревожились и опустили свои головы, но группа лиц, помнивших обещание Джаушан калмыка[57], без [всякого] указания обнажила перед его величеством шашки и ранила [этим] его печальное сердце. Подняв шум, они поспешили ополчиться против [убежища] мира. Хан сказал [им]: «О люди, ведь теперь священный месяц мухаррам, а я — угнетенный Хусейн![58] Кроме того, вы знаете —
Короче говоря, когда убийцы вошли в [ханский] гарем к принялись за грабеж, пленный государь увидел, что все они заодно, все тесно сплочены [и ему не будет ни от кого пощады]. Неотвратимо тот дом был территорией, подобной дому судьбы, построенному насилием, или подобной замку небесного рока, который унес в тот дом убежище добродетели [хана-мученика]. Один мучитель-военный, по имени Кучик-Хайван минг, проломав отверстие в стене комнаты, [где находился хан], вошел с четырьмя-пятью человеками и схватил его величество за пояс, хан сказал: /25 а/ «Как тебе не стыдно хватать [столь дерзко] за пояс своего благодетеля и обесчестить себя на весь век! Какая тебе польза убивать меня?!» Но тот злодей-злоумышленник, не обратив никакого внимания на слова государя, вцепился в него и с такой силой нанес кулаком удар [по лицу] его величества хана, что тот проглотил два [выбитых] зуба. «О низкий человек, — восклицает хан, — ты думаешь убить меня и полагаешь, что легко тебе пройдет мое несправедливое кровопролитие! Я надеюсь, что ты не достигнешь своего желания».
Тот злодей [Кучик-Хайван минг], схватив его величество за ворот, потащил его наружу, ибо питал к нему старую злобу за то, что его величество во время своего путешествия в Самарканд разрушил его укрепление[61]. Но тот лев из чащи ловкости (т. е. Убайдулла-хан), схватив за талию Кучик-Хайвана, как воробья, ударил его о землю, так что все вскрикнули [от неожиданности]. Хан схватил [было] рукою за кинжал, но тот случайно остался у него под кольчугою. Когда хан искал кинжал, Кучик со всем своим скотством[62], не надеясь освободиться из-под руки хана, закричал своим мулозимам[63]: «Помогите мне!» — как будто он был пленником в когтях льва. И неожиданно злая судьба пришла ему на помощь, /26 а/ [так что] охотник попал в руки дичи или лев стал пленником в лапах лисицы.
56
Т. е. «Я происхожу от Субхан Кули-хана (1091/1680 — 1114/1702), я — внук Надир-хана (1051/1642 — 1055/1645)».
57
Как было упомянуто выше, Джаушан калмык с братьями получил за убийство Убайдулла-хана от мехтера Кабули 8 тыс. тенег; часть этих денег была им, несомненно, обещана другим лицам за активное участие в убийстве хана.
58
В священный месяц мухаррам, когда нельзя было воевать, а следовательно, и проливать кровь человека. В первые десять дней этого месяца (так наз. ашура — десятидневие) имам Хусейн испытывал свои предсмертные бедствия в равнине Кер-бела, пока не был убит в десятый день мухаррама.
59
Таджикско-персидский термин «вода лица» (абру, абруй; обру и обруй) в переносном смысле обозначает достоинство, честь. Здесь переведено буквально, в соответствии со смыслом последующего стиха, в котором тоже говорится о «волнах вод».
61
Об этом эпизоде в «Убайдулла-наме» не упоминается, хотя сам Кучик-Хайван фигурирует в числе заговорщиков и убийц хана (см. Убайдулла-наме, стр. 267, 269).
62
Здесь игра слов: имя узбека было Кучик-Хайван (из племени минг), что дословно значит «малое животное», «малая скотина».
63
Мулозимами в Бухаре обозначался довольно многочисленный класс низших служителей при высокопоставленных лицах [в Бухаре эпохи мангытов — при улема (уламо) — вроде верховного судьи, раиса, судей вообще и проч.]; они комплектовались из сирот и исполняли разные поручения своих патронов. Словом мулозим — арабского происхождения и дословно значит «безотлучно присутствующий при ком-либо».