Третья новация, привнесенная готикой, состоит в том, что новые соборы изнутри украшены не столько фресками и живописью, сколько статуями и горельефами… Здесь и святые, и Дева Мария, и ангелы. Взору людей предстает мастерство скульптора, который с радостью проявляет себя, словно желая сбросить оковы догмы и утвердить свободу своего искусства.
Возникновение городской культуры
Хотя средневековый город нередко возникал на месте города античного, он резко отличался от своего предшественника. Памятники прошлого исчезли или получили новое использование. Например, в Реймсе на месте бывшего Римского форума был устроен рынок, что уже само по себе символично, так как на смену общественным прениям пришла торговля. Топографическая преемственность в данном случае совершенно не предполагает преемственности функциональной, и только функции храмов остались прежними.
Итак, если в период Античности разница менталитетов у жителей города и деревни сильно ощущалась в контрасте между городским и сельским укладами, то в Средние века основное соперничество существовало между придворным и городским образом жизни, хотя город не породил своей этической модели: ведь горожане хотели быть и «достойными», как аристократы (ср. с термином «прюдомы» (prud’hommes), «сведущие люди», как назывались люди, разрешавшие конфликты между горожанами), и куртуазными.
И напротив, города порождают политическую модель — город-государство, — которая развивается больше в Италии и во Фландрии, нежели в самой Франции, где монархия устанавливает над городами-государствами контроль. Город также порождает свою архитектурную модель — это готика, урбанистическое искусство, и его развитием мы обязаны смелости епископов, выступавших заказчиками при строительстве соборов в XIII столетии. Вопреки точке зрения романтиков, пытавшихся убедить нас в том, что готические постройки были творениями, возведенными спонтанно по коллективному вдохновению народа, строительство соборов доверяли только профессиональным мастерам по работе с камнем, число которых было невелико.
Город также рождает новацию в образовательной сфере: в отличие от изолированных монастырских церквей, в епископских школах к нуждам горожан адаптируется традиционное религиозное образование. Вырабатывается новый метод решения задач — схоластика. Жак Ле Гофф приводит высказывание Этьена из Турнэ, настоятеля аббатства Св. Женевьевы, который с возмущением сообщает: «Все прилюдно обсуждают Божественные таинства и воплощения Слова; неделимую Троицу режут на части на каждом перекрестке… Сколько площадей, столько богохульств».
Наконец, город создает религиозную модель, — это нищенствующий служитель Господа, образ которого воплотили в себе монахи — доминиканцы и францисканцы. Первые занялись борьбой с ересью, вторые — борьбой со стяжательством. Данное новшество отражено в двустишии, согласно которому св. Бернар любил долины, св. Бенедикт — горы, св. Франциск — деревни, а св. Доминик — большие города.
Для этих религиозных деятелей переход от отшельнической жизни к жизни городской, символом которого стали августинцы, знаменовал собой смену контраста: вместо противопоставления город-деревня пришло противопоставление город-пустыня (т. е. лес). Начиная с XIII в. монахи нищенствующих орденов вовлекаются в круговорот городской жизни и приходят на смену традиционному мирскому духовенству, чьи успехи были весьма относительны. Францисканцы и особенно доминиканцы стремятся быть как можно ближе к пастве, дабы сделать свои проповеди как можно более эффективными; впрочем, это тем более необходимо, чем хуже становятся нравы в городе; наконец, как полагают нищенствующие проповедники, через город можно гораздо успешнее влиять на деревню, нежели наоборот. С 1210 по 1275 г. было основано 423 новых монастыря, с 1275 по 1350 г. — 215. Затем строительство обителей идет на спад.
В процессе урбанизации, охватившем христианскую Европу, во Франции — в отличие от Италии — не получили развития города-государства, подчинявшие своей власти прилегающие окрестности. Тем не менее французские города так или иначе эксплуатировали труд соседних деревень; уже начиная с XII столетия во французских городах вспыхивают коммунальные восстания и мятежи. Стремление городских объединений воспользоваться привилегиями, полученными от государя, часто наталкивается на сопротивление епископа, как это произошло в Безансоне.