25 августа 1968 г. в Новосибирском Академгородке снова появились надписи на стенах, на этот раз - о чешских событиях: «Варвары, вон из Чехословакии!». Виновников не нашли. [138]
В коллективах научных институтов чаще чем где бы то ни было случались отказы проголосовать за одобрение советской «братской помощи» Чехословакии. По сообщению физика Юрия Мнюха, в Пущино-на-Оке больше половины сотрудников конструкторского бюро при голосовании воздержались. [139] Однако так было лишь до конца 60-х годов.
Открытые выступления ученых в защиту демократии и соблюдения закона впоследствии стали редкостью. Будучи наиболее приверженным этим ценностям слоем советского общества, ученые при этом очень уязвимы, так как простейший вид репрессий - увольнение с работы (или, для студентов, - невозможность получить избранную специальность) - для них более ощутимая утрата, чем потеря рабочего места для людей нетворческого труда, которым легче найти адекватную замену. Однако и среди правозащитников, и среди эпизодически поддерживающих их ученые и в последующие годы составляли заметную часть, притом наиболее влиятельную, а скрытые формы независимой общественной жизни, в частности, самиздатская деятельность и помощь политзаключенным и другим жертвам политических репрессий, до сих пор наиболее укоренены именно в этой среде.
Балтийский флот. В 1969 г. был раскрыт подпольный «Союз борьбы за демократические права», созданный офицерами Балтфлота. В Таллинне, Ленинграде и Калининграде были арестованы около 30 человек и в Польше - два советских офицера. [140] Как выяснилось во время следствия, руководителем организации был морской офицер Геннадий Гаврилов, писавший в самиздате под псевдонимом Алексеев (известна его статья по поводу чешских событий). [141] Гаврилов ездил в Москву, познакомился с Петром Якиром. Тот дал ему телефон таллиннского инженера Сергея Солдатова, который был ведущей фигурой в подпольной организации «Эстонское демократическое движение» в Таллинне (см. об этом в главе «Эстонское национально-демократическое движение», стр. 58-59). Офицерский «Союз борьбы за демократические права» издавал самиздатский журнал «Демократ» на русском и эстонском языках. Члены организации нуждались в типографском шрифте, и Солдатов помог обеспечить печатные средства. Членов Союза - военнослужащих - судили закрытым судом. Г. Парамонов был признан невменяемым, Г. Гаврилов получил 6-летний лагерный срок, А. Косырев, раскаявшийся на следствии и давший обширные показания, - 2 года лагеря. Судьба остальных неизвестна. [142]
* * *В 1968-1971 гг. наиболее распространенной формой правозащитных выступлений в Москве были письма в советские инстанции, одновременно распространяемые в самиздате. Письменные протесты против конкретных проявлений беззакония стали постоянным явлением общественной жизни столицы. Вне Москвы эта жизнь протекала скрытно (подпольные кружки, самиздат). Благодаря самиздату и передачам зарубежных радиостанций идеи движения за права человека распространились по стране, способствовали росту гражданского сознания.
Репрессии против правозащитниковКаждый выпуск «Хроники текущих событий» начинается с сообщений о политических процессах. В первых выпусках это, главным образом, суды над москвичами. До конца 1972 г. в «Хронике» сообщается о 34 таких процессах, на которых были осуждены 51 человек.
В 1967 г. за демонстрацию против политических арестов получили по 3 года лагеря В. Буковский и В. Хаустов; [143] в 1968 г. - «процесс четырех»; осуждение А. Марченко и участников демонстрации на Красной площади. [144] В 1969-1970 гг. были арестованы Петр Григоренко, Илья Габай, Наталья Горбаневская, Владимир Гершуни, Андрей Амальрик. [145]
В 1969-1970 гг. усилились психиатрические репрессии. Начиная с суда над Синявским и Даниэлем, власти неоднократно убеждались, что политические расправы подрывают репутацию Советского Союза как демократической страны. Они попытались найти выход в объявлении душевнобольными тех правозащитников, суды над которыми были особенно чреваты политическим скандалом. В 1970 г. из известных «Хронике» 106 осужденных «политических» в психбольницы были отправлены 20 человек, при этом из 11 москвичей, судимых в конце 1969-1970 гг. 8 были признаны невменяемыми, среди них - Наталья Горбаневская и Петр Григоренко. В 1971 г. из 85 политических осужденных признали невменяемыми 24 человека, т.е. почти каждого третьего.
Начал борьбу с психиатрическими репрессиями Сергей Писарев, убежденный коммунист, старый член партии, который оказался в Ленинградской спецпсихбольнице в 1953 г. за докладную записку Сталину, где Писарев утверждал, что дело незадолго перед тем арестованных врачей Кремлевской больницы, якобы подрывавших здоровье своих пациентов, сфабриковано.
После смерти Сталина освободили и врачей и Писарева, а диагноз о его невменяемости был признан неверным.
После трех лет усилий, в 1956 г., Писарев добился назначения специальной комиссии ЦК партии, которая обследовала Институт судебной медицины им. Сербского, где, по утверждению Писарева, неоднократно ставились диагнозы, обрекавшие психически здоровых людей на бессрочную изоляцию в спецпсихбольницах-тюрьмах. Комиссия ЦК подтвердила обвинения Писарева, и сотни здоровых людей были выпущены из психиатрических больниц, а виновники их диагнозов отстранены от дел. В частности, не у дел оказался Д. Лунц - ведущий психиатр Института им. Сербского. Этот Институт, как и спецпсихбольницы, находился не в ведении органов здравоохранения, а в ведении следственных органов, что способствовало злоупотреблениям. Комиссия рекомендовала изменить систему подчинения Института им. Сербского и спецпсихбольниц. Однако материалы комиссии ни в одной инстанции рассмотрены не были, через два года их сдали в архив. Участники комиссии под разными предлогами были удалены из аппарата ЦК, отстраненные комиссией врачи и администраторы вернулись на свои места, а к прежним психиатрическим тюрьмам прибавились новые. [146]