— Мы забьем быка и сварим его язык — это нужно для церемонии, — размышлял вслух прадедушка. — Попрошу Джо Смолбранча, он поможет. А Амос построит парильню.
Они пошли домой обедать, и старец обнял Тома за плечи — рука была костистая, с годами ставшая легкой, будто перышко.
— Вы с другом сделаете мне и моему народу великий подарок — вернете нам наше достоинство. Обещаю тебе церемонию, которую никто из нас не забудет.
Том вдруг заметил, что ростом он почти не уступает старому вождю. Либо он здорово подрос за последнее время, либо прадедушка начал таять. «Почти мужчина» — вот что сказал о нем прадедушка. На душе у Тома потеплело — есть чем гордиться! — но не отпускала и какая-то странная, щемящая грусть…
В понедельник его распирало от желания поговорить с Питом, но удобный момент представился лишь после уроков.
— Ну? — спросил Пит, поздоровавшись.
— Прадедушка на седьмом небе. Обещал подготовить танец к следующему воскресенью. И тебя пригласил. Поедешь? Родители отпустят?
— Ясное дело, отпустят. Значит, я увижу всю церемонию?
— Ну да, без тебя вроде и нельзя, ты как шафер на свадьбе или крестный отец.
— Вот это да! Не ожидал такой чести!
— Только вот что, — чуть помедлив, осторожно продолжал Том, — я не сказал прадедушке, как именно мы собираемся добыть укладку. Боялся — вдруг он рассердится, не разрешит нам ее трогать. Поэтому я просто сказал, что укладка принадлежала этой семье, Стрэтморам, помнишь? Они умерли, теперь она никому не нужна, и ты знаешь, как ее добыть.
Пит понимающе кивнул:
— Нормально. Годится.
Том с облегчением вздохнул. Он не знал, как отнесется к этому Пит, вдруг подумает, что он просто струсил?
— А как прошла твоя проверка с долларом? — Он был рад сменить тему.
— Блестяще. Как я и ожидал. Я положил этот доллар на пол за фигурами в типи, потом побродил по галерее до закрытия. Пришел охранник, сказал, что музей закрывается, пора уходить. Он даже в галерею не вошел. Так, в дверной проем сунулся, и все. Ну а когда вчера я пришел снова, доллар преспокойно лежал на месте. Так что наш план проходит, Том!
— Но ведь должны же они убирать помещение. Уборщики-то почему доллар не заметили?
Пит пожал плечами.
— Я об этом думал. Значит, каждый день не убирают. Все равно это нам не помеха. Если и убирают, то не вечером, а утром, перед открытием. Вчера я пришел в музей совсем ранехонько и за углом видел мусорную машину.
Том глубоко втянул в себя воздух.
— Что же, значит, можно действовать? — Голос его слегка дрожал, только бы Пит не заметил.
— Именно. Предлагаю идти за укладкой в четверг вечером. — Пит чеканил слова уж слишком по-деловому.
Тома вдруг охватила паника. Если Пит ведет речь о конкретном дне, стало быть, их авантюра уже никак не фантазия, а реальность.
— Почему в четверг? — уклонился он от прямого ответа. — В четверг все магазины допоздна работают. Везде будет полно народу.
— Это нам только на руку. В восемь уже темно. Берем укладку и вливаемся в толпу — народ идет по домам из магазинов. Музей закрывают в шесть. Так что ждать внутри нам придется всего два часа. Весь фокус — к закрытию оказаться у индейской галереи и не попасться на глаза охранникам. А то вдруг кто-то из них нас заметит, а потом вспомнит, что мы вроде не выходили. Ну а когда телеглаз отвернется, мы ныряем в типи.
— Еще надо, чтобы повезло, твой план больно дерзкий.
— Конечно. Оттого и интересно. А бояться нечего. Если с первого захода укладку не заберем — что ж, у нас есть еще пятница и суббота.
«Неужели мне предстоит пережить все это дважды, — мелькнуло в мозгу у Тома. — Ведь никакие нервы не выдержат! И почему я не такой, как Пит! У него при разговоре об опасности даже глаза разгораются».
Началась томительная недоля, как перед экзаменом или визитом к зубному врачу. В четверг Том проснулся рано и почувствовал — побаливает желудок. Решил было, что это грипп, но тут же все вспомнил, застонал, зарылся лицом в подушку — лучше бы не просыпаться. Но от жизни под одеяло не спрячешься.
Вчера он предупредил маму, что ужинать будет с Питом. Что ж, это правда, только не дома у Пита, а в музейном кафетерии — пирожки с сосисками и жареная картошка. В школе он решил проверить, а что придумал Пит?
— Ты сказал родителям, что ужинать дома не будешь?
— Конечно. Сказал, что останусь на собрании в школьном клубе.
— Господи, в каком клубе? Ни один клуб еще не работает.
— Общество по охране индейской культуры, — без тени улыбки ответил Пит.
— Кончай дурака валять! Правда, что ли?
— Конечно.
— И они тебе поверили?
— Ясное дело, поверили. Почему нет? Они сами на такие дела подписываются. Мама даже сказала: здорово, что ваша школа ведет такую полезную работу.
— Пит, ты сумасшедший. Совсем чокнутый. Твое чувство юмора нам может дорого обойтись.
— В пять встречаемся в кафетерии, — только и ответил Пит. — Надень темную куртку и брюки, а обувь не скрипучую да не вздумай пижонить в белых кроссовках.
— В таких вещах разбираются не только резиденты, — огрызнулся Том. — Меня учили бесшумно идти по звериной тропе, когда ты еще лежал в колыбельке!
Когда Том появился в музейном кафетерии, Пит уже с жадностью доедал сосиски с картошкой. Лицо его раскраснелось, да и сам он выглядел странно, будто пополнел.
— Иди сюда, копуша. Вот, подкрепись.
— Пока не голодный. Что с тобой? Температура, что ли? Снял бы пиджак.
— Потом все объясню, — прошипел Пит сквозь зубы и последним кусочком картошки вытер с тарелки остатки кетчупа. — Если есть не хочешь, пошли поглядим на эти золотые побрякушки, время скоротаем.
На сей раз небольшой зальчик наверху для специальных выставок был почти пуст, и они как следует разглядели золотые статуэтки — вот оно какое, золото, желтое, как масло, и сияет, будто фигурки совсем новые, а ведь им сотни лет!
К ним подошел охранник.
— Что, ребята, в жизни небось так много золота не видали?
Они покачали головами.
— Тут, видать, целое состояние, — предположил Пит.
— Золото само по себе потянет на четверть миллиона. Так это еще произведения искусства, к тому же древние. В деньгах и не сосчитаешь!
— Да-а, а с виду так, статуэточки. Ладно, Том, уже без десяти шесть. Пора по домам, уроки делать.
С шумом они сбежали по лестнице. В главном вестибюле два охранника разговаривали с парой туристов и смотрели в другую сторону. Том и Пит шмыгнули в галерею черноногих. Там никого не было, если не считать суровых фигур индейских вождей и воинов, неподвижно стоявших в стеклянных шкафах. Один из вождей немного похож на прадедушку, подумалось Тому. Томагавк его был поднят, а глаза смотрели с укоризной.
Пит толкнул его в бок.
— Давай спрячемся от телекамеры. Вон там, за тем стендом, — ниша. Только не смотри на камеру. Быстро! Видишь, здесь полно места. Только и есть витринка со старыми костями. — Он произнес эти слова со смаком и даже повторил их: — Старые кости. Высохшие, старые кости.
— Что?! — Том вдруг почувствовал, как у него мурашки бегут по коже, без особой охоты он глянул Питу через плечо. Действительно, в шкафчике, задвинутом в нишу, — он изображал как бы небольшую дыру в земле — скрючился настоящий скелет, кости побелели и были обсыпаны красной охрой.
— «Останки этой индианки были найдены при строительстве дороги возле Роки-Маунтин-Хаус, предположительно им более тысячи лет», — прочитал Пит. — Здорово! Только зачем такой шикарный экспонат прятать в нише?
Том, позабыв обо всем на свете, глядел на скелет. А череп таращился на него пустыми глазницами, зловеще ухмылялся зубами. Вдруг где-то поблизости зажужжал сигнал, Том даже вскрикнул, на лбу выступил пот.
— Ш-шшш! — Пит осторожно выглянул из-за стеклянной витрины. В галерее никого не было. Телеглаз смотрел в противоположную сторону. — В типи! Быстро!
Внутри Пит расстегнул куртку, и Том понял, откуда взялась его непривычная полнота. Вокруг пояса Пита было намотано несколько ярдов темно-коричневой мешочной ткани.