В 1772 г., после присоединения к России территории Западной Белоруссии, императрица Екатерина II назначила в ноябре 1773 г. епископом Могилевской епархии одного из преданных ей людей С. Сестренцевича-Богуша, который фактически стал во главе католической церкви в России. Сделано это было без согласования с римским папой.
В 1782 г. римский папа Пий VI дал свое согласие на назначение Сестренцевича архиепископом. На торжественную церемонию по случаю возведения Сестренцевича в архиепископы прибыл папский посол Аркетти. В январе 1784 г. в петербургском костеле состоялось посвящение, архиепископу был пожалован папским послом знак отличия нового духовного звания паллий — епископская мантия.
Чтобы освободить католическую церковь от влияния Святого престола, в ноябре 1784 г. российскому посланнику в Сардинии Н.Б. Юсупову, «отнюдь не в образе министра карактеризованнаго», было велено ехать в Рим, чтобы добиться согласия Римской Курии на пожалование Сестренцевичу кардинальского звания, а также признания самостоятельности католической церкви в России. Князь Юсупов за полгода своего пребывания в Риме лишь частично выполнил свою миссию. Так, Сестренцевичу в сане кардинала было отказано под тем предлогом, что он до 23 лет был кальвинистом. Но римский папа все же дал свое согласие на предоставление Сестренцевичу некоторой независимости от Рима. Духовные полномочия архиепископа были расписаны в августе 1786 г. в 29 статьях. В них оговаривалось, в каких пределах Сестренцевич мог разрешать церковные дела, канонически относившиеся к ведению папы.
Ратуя за расширение торговых связей с итальянскими государствами, российское правительство решило учредить в Папской области консульство. Кандидатом на должность консула стал итальянский банкир Г. Сантини, который в годы первой русско-турецкой войны уже «был употреблен в консульскую должность… и исправлял разныя поручаемыя ему комиссии». В октябре 1781 г. Сантини был принят на русскую службу. 8 декабря 1781 г. ему была выдана инструкция, в которой обосновывались причины создания консульства: «Ее императорское величество, имея всегдашнее попечение о лутчем основании и распространении безпосредственной торговли подданных ея в портах Средиземнаго моря, высочайше соизволила повелеть учредить вас консулем в Риме и Чивитавекии городах — владениях церковной области». Сантини поручалось также сообщать в Петербург «о всех важных произшествиях Римскаго двора, когда оныя к общим публичным делам некоторое отношение иметь будут». 23 марта 1782 г. Сантини получил консульский патент.
Но российского дипломатического представителя в Риме по-прежнему не было. Необходимость в получении достоверной информации из центра католической Европы заставила российское правительство воспользоваться услугами каноника В. Пинто Полония, который, начиная с 1781 г., в качестве «наблюдателя» в течение 20 лет сообщал в Коллегию иностранных дел сведения о церковной политике римских пап, о внутреннем положении Римской Курии, взаимоотношениях престола Святого Петра с другими итальянскими государствами и другую важную информацию. Так что в Петербурге были хорошо осведомлены о всем происходившем в Риме, что давало возможность своевременно принимать верные решения.
Однако борьба за влияние на католическую церковь в России и вмешательство Рима во внутренние дела России не ослабевали. Святой престол по-прежнему требовал разрешения направить в Россию своего посла «для блага религии и для дарования е.и.в. нового доказательства… высокого к ней уважения». Екатерина II в принципе не противилась прибытию в Петербург папского представителя, но потребовала предварительно известить ее о характере его миссии и полномочиях. Но вопрос этот так из-за смерти императрицы и остался открытым.
В 1776 г. в связи с развитием торговых отношений между Россией и Тосканой в Петербурге решили учредить пост морского генерального комиссара «во всех итальянских торговых пристанях». Коллегия иностранных дел предложила на этот пост находившегося ранее на службе в Коммерц-коллегии Д. Моцениго, по происхождению венецианца, участника русско-турецкой войны. В указе от 20 июля 1776 г. по поводу его назначения говорилось: «Как в разсуждении оказанных нам услуг армии нашей подполковником графом Дмитрием Моценигою во время бытности морских наших сил в Архипелаге и протчих неприятелских водах, так равно для поспешествования и разпространения заводимой в италианских областях нашими подданными безпосредственной торговли признали мы за нужно назначить его… нашим морским генерал-комиссаром во всех итальянских торговых пристанях». Моцениго получил патент, которым удостоверялось, что он назначен «российским морским генерал-комиссаром… как во всей Италии вообще, так и при каждой ея области… а имянно: у тех, где вы свое пребывание возимеете…» В инструкции от 6 августа 1776 г. ему разъяснялось: «У протчих же италианских торговых городов можете вы акредитовать себя сообщением им при писмах своих копий с онаго патента».