по чашечкам цветочным разлита.
Ветер и море
Ветер, пойманный в парусину,
должен много Отцу и Сыну.
Зарабатывая за двух,
ветер в море – Священный Дух.
Он волне завивает волос,
дарит ей панталоны пены,
и зовёт его вещий голос
в царство рыб творить перемены.
Рыжекудрый паж, на закате
ветер мчится на самокате,
среди первых звёзд и созвездий,
как вельможа, в карете ездит.
У него любимые тётки –
атлантические селёдки,
что свистят под водой хвостами,
в тёмных бочках лежат пластами.
О, мой ветер, ты, верно, падкий
на дворцовые игры, взятки,
раз звезда над тобою светит
позолотой на эполете?
Предводитель ночных пирушек,
ты раскачиваешь созвездья,
наблюдая глазами пушек,
как сундук по палубе ездит.
И несётся парусник в море,
очарован твоею властью,
чтобы сотня посудомоек
своим близким сказала: «Здрасьте!»
Чтоб смертельную заваруху
проводили игрой оркестра…
О, мой ветер с серьгою в ухе,
все русалки – твои невесты!
Ночная гроза
Белою накипью полнится кадка
возле малины, за мутным окном.
Молния – нить, золотая закладка
между таинственной ночью и днём.
Щель, сквозь которую чьи-то глазищи
зорко подглядывают, как артель
пьяных студентов идёт на кладбище
дух сквозняка вызывать на дуэль.
С чем бы грозу ни сравнить, – априори –
ложью окажется каждый подход,
ибо по небу, как катер по морю,
блеск поножовщины к югу плывёт.
Вот: завернул за кладбище и рощу,
сел, приподнялся на цыпочки, и –
огненный столб в своём горле полощет,
словно глоток золотого Аи!
Яблочный Спас
Алёне
Снова востоком любуется запад, гладь на реке.
Я превращу тебя в розовый запах в этом стихе.
Неодолимое чувство свободы в каждом из нас.
Вяжет, как нить, эти долгие годы Яблочный Спас.
Мы не прощаемся. Мы из метелей, вёсен и снов
в мире построили всё, что хотели… Снова он – нов!
Кольцами радуги крепятся дали к небу теперь.
Мы завязали тесёмки сандалий… Вот она, дверь!
Стая оленей прозрачных несётся в каждом из нас,
и над тропою сияет, как солнце –
Яблочный Спас!
На стройке Природы
Слышу рабочие звуки на стройке Природы,
в жизни совсем незнакомые, слышу с утра…
Словно бы сталь отливают в астрале заводы,
радуги-дуги спускают с небес трактора.
Словно бы в мире молекул с утра новоселье:
вирус раздора повержен, на свалку снесён!
Прочно ментала металлоконструкции сели
в гнёзда астрала – фундамента жидкий гудрон.
В небе Свобода парит, абсолютно нагая –
что ей зачтенье в святые, веселье утрат!
Груди, как ядра, а торс – очертанья Синая,
крылья с окраскою снега на землю глядят.
Строит весна, её прочные лёгкие блоки
в вечность уходят, качаясь среди облаков…
С ними меня перепутает бык одинокий,
в шкуру одетый цвета речных берегов.
Что ж я стою стрекозой удивлённою в небе,
крыльями строчек шурша над весельем весны?
Пусть и меня она пальцами радуги слепит,
даст раствориться в движениях плавных сосны.
В сырость оврага сошлёт, к муравьям приравняет...
Время весны – это лёгкий строительный рост,
свист хлорофилла, песня зелёного мая,
выдохи утренних, пахнущих клевером звёзд!
Благопожелание поэту
Ты в костюме армейском и с папиросой во рту
мне напомнил сегодня саратовский поезд и Сартра.
Философским штыком невозможно зарезать звезду,
положив на тропинку, ведущую в лучшее завтра.
Ты бурлишь, как вокзал, и скользишь сапогом по стеклу,
забивая пустую бутылку в чужие ворота.
Ты мальчишка ещё, и движеньем похож на юлу,
что у хмеля в руках набирает с утра обороты.
Подкрути, моё время, фитиль у коптящей луны:
ей гореть в керосиновой тьме ещё много столетий!