Меньше было уничтожено поляков потому, что они, хотя были католиками и
199
врагами украинского православия, но все же, они были христианами, а еврейская религия
пугала, вокруг которой для украинцев было много чего непонятного. Поэтому повстанцы, ворвавшись в город, первым делом стали обстреливать синагогу, где евреи просили Бога о спасении. Строение завалилось и похоронило под своими обломками много людей, а те, которые выскочили, попадали на пики колиив.
Много поляков сохранило жизнь только потому, что были знакомы с Гонтою. Хоть сотник и изменил польскому городскому правлению, так как он ненавидел польское владение на Правобережье, но ему была не безразлична судьба отдельных поляков и он им сочувствовал. Он сделал все возможное, чтобы спасти их жизнь и детей от расправы. Его доверенные бойцы разыскивали их, независимо от того, что на улицах шли бои, и сопровождали на церковный двор или в штаб самого Гонты, который он организовал на своей бывшей квартире в здании украинского мещанина Богатого.
Сутки в городе не было порядка, повстанцы хватали все, что попадало на глаза, насиловали женщин и убивали всех, даже и тех, кто не оказывал отпора.
В это время Гонта приказал привести к себе губернатора Младановича и потребовал от него передачи денежной кассы и, вследствие его отказа, выдал Младановича окружавшим казакам, которые его убили. Тем не менее, Гонта спас детей Младановича.
Он явился в костел, куда укрылись многие шляхтичи, и где уже началась резня, и приказал вывести из него несколько семейств, в том числе и семейство Младановича, обещая спасти их. Выведенных из костела детей Младановича препроводили в дом мещанина Богатого, их сопровождали казаки, назначенные Гонтой, которые проходя среди толпы, кричали: “Не тронь!”. Затем сам Гонта явился в дом Богатого и, заметив, что гайдамаки в него врываются и обращают внимание на спасенных, отвел детей Младановича в заднюю комнату и сказал им: “Сидите здесь, будете в безопасности”. Детей Гонта поручил безотступному попечению казака Шило, который их охранял в течение нескольких дней, объявляя всем: “То ляцкие дети, дарованы житьем от Гонты”. Когда явились из одного из окрестных сел крестьяне, преданные семье Младановичей, он приказал выдать им и позволить увести из Умани этих детей.
Гонта, желая предохранить от разъяренной толпы многих детей и женщин, уведенных в экономический двор, приказал отвести их в церковь, где священник прочел над ними молитву и окропил их водой. Толпе было сообщено, что лица эти приняли крещение по православному обряду и что восприемниками их были Гонта и Зализняк.
Когда страсти успокоились, Гонта приказал вывести на улицу всех, скрывавшихся во время погрома, и каждому поименно объявил, что жизни его более не угрожает опасность.
Увидев лежавшие на улице трупы убитых людей, Гонта страшно побледнел, и приказал немедленно похоронить их.
XII
В то время когда часть гайдамаков кинулись к воротам, другие полезли на вал.
200
Смертоносная картечь уже не могла остановить их.
Прорываясь в ворота, Зализняк слышал, как громкое казацкое “Слава!” уже звучало где-то над его головой. Перепуганная шляхта бросала оружие и бежала в центр города к
гельде. Неподалеку от ворот метнулись вверх высокие огненные языки зарева. В воздухе
затрепетали крылышками белые комочки голубей.
Орлик вихрем мчал Зализняка по встревоженным улицам города. Послушный каждому, чуть заметному движению повода, Орлик прыгал через плетни и заборы, высекал на мостовой искры, сворачивал в переулки, затем снова выравнивал бег. Из-за забора гремели выстрелы, из окон бросали камни, стулья, ящики, посуду.
В просвете между двух домов промелькнули тополя, каменные ворота над ними. Еще поворот - Орлик фыркнул, рванулся в сторону, обходя распластанный труп крестьянина с топором в руке. Максим увидел, что по улице убегают четверо шляхтичей. Завидев Зализняка, двое из них остановились, выстрелили. Пули пролетели где-то высоко над ним, Максим пригнулся к гриве, занес над головой саблю. Но шляхтичи не захотели принять бой. Двое из них, кинув оружие, прыгнули через ограду в сад. Из тех двух, которые не стреляли, один побежал направо и исчез в воротах, другой, высокий шляхтич в голубой шелковой сорочке, на мгновение задержался. Он крикнул что-то тем, которые удирали, они даже не обернулись. Тогда он побежал тоже и через минуту скрылся в калитке, которая виднелась в конце улочки. Максим соскочил с коня и погнался за этим шляхтичем. Он не знал, кто это, но по одежде было видно – это кто-то из начальства крепости. Заслышав позади топот, Максим оглянулся: за ним, немного отстав, бежали двое гайдамаков. Зализняк не ошибся. От него убегал Шафранский. Землемер глянул назад и увидел только Зализняка. Он хотел остановиться, но страх, который неведомо почему напал на бывшего офицера армии Фридриха, загнал его в губернаторский дом. В нем было пусто, челядь еще ночью бежала к гайдамакам, губернаторша укрылась с детьми в костеле. Шафранский слышал шаги позади себя и, подгоняемый ими, бежал по ступенькам на башню. Эхо, как казалось Шафранскому, еще никогда так громко не отбивалось под этими сводами. Только оказавшись наверху, он понял, в какую ловушку забежал сам. Ведь можно было повернуть к танцевальному залу или в альков и там закрыть дверь на крючок или выскочить в окно. Землемер посмотрел вниз: в нескольких саженях от него находилась толстая ветка березы. Но до нее не дотянуться. Он оглянулся и вдруг осознал, что есть спасение – ведь у него в руках сабля. Чего он испугался? Еще не все потеряно. Он недурной фехтовальщик, нужно приготовиться к поединку.