- Не нужно нам такого атамана. В шею его прочь! – внезапно взорвался громким криком овраг.
Кто-то дернул Шелеста за полу, и он упал прямо в толпу.
- Буку в атаманы!
- Лусконога, тяните Лусконога! – слышалось то тут, то там над толпой.
- Зализняка! – донеслось слева.
Максим удивительно оглянулся, но Роман схватил его под руки и поставил на пень.
- Зализняка атаманом, Зализняка! – выкрикнул он, перекрикивая все голоса.
- Зализняка! – за Романом кричало еще несколько человек. – Он славный казак.
- Какой из меня атаман? – пытался отказаться Зализняк.
- А ты кланяйся, сучий сыну, - толкнул его палкой под бок какой-то старик, - и не отказывайся от чести.
- Зализняка! – звучало уже по всему буераку. – Он сотню водил на Запорожье.
- Зализняка! – гремело вокруг. – Зализняка!
Кто-то дернул его за ногу, еще кто-то поддержал за пояс, и Максима усадили на пень. Старик с палкой сорвал с него шапку, и Зализняку на голову посыпались прошлогодние листья, земля, даже конский помет. Так всегда делают на Сечи с атаманами, чтобы не задирал нос, чтобы помнил, кому обязан своей властью.
Наконец, мусор перестал сыпаться на голову, и Зализняк поднялся.
- Слово говори! – крикнул кто-то.
Максим обвел взглядом сотни устремленных на него глаз – возбужденных, выжидающих. В них он прочитал не просьбу, а приказ. Зализняк хотел говорить и чувствовал, что не может. То ли от того, что ему никогда не приходилось стоять пред таким количеством людей, то ли не знал, что именно надо сказать, но слова не находились.
“Да и нужны ли слова? – думал Зализняк. – Имеет ли он право вести людей на такое великое дело, сможет ли справиться с ним и? И разве только с ними? С этой сотней мало что сделаешь”.
- Не пустить шляхту в Медведовку – это же только начало, - последние слова он произнес вслух. - Одних не пустим – другие придут. А тех тоже надо будет гнать, и так до тех пор, пока не отобьем у конфедератов охоту к таким наездам. Сами подумайте, на что идем?
- Знаем, говори, что делать будем? – закричали со всех сторон.
- Говори!
- Слушаем!
Максим задумался. Он еще не успел привыкнуть к своему новому положению, а от него уже ждали ответа.
- Что делать будем? Шляхту будем бить? Понесем из Холодного Яра огонь мести за обездоленных, искалеченных людей, и жарко станет тому, на кого дохнет этот огонь. –
82
Максим замолк, а потом нерешительно промолвил: - А с чего будем начинать – еще сам не ведаю. Но думал я об этом, сами знаете. Я и в гайдамаках не был, - он усмехнулся и, поправляя пояс, добавил: - Теперь видите, какой из меня атаман. Да ничего, выбирали вместе, давайте же вместе и совет держать. Время не ждет.
XI
В конце 16-го мая повстанцы разогнали конфедератов, которые вешали селян в окрестностях Жаботина, штурмом овладели замком в этом городе. Здесь они захватили ружья, две пушки, снаряжение и войсковые запасы.
На сторону повстанцев перешел местный сотник Мартин Белуга. Обидно, за несколько месяцев до того, как повстанцы оставили Холодный Яр, случилась трагедия – выстрелом из пистолета был убит И. Шелест. Одной из версий, что стрелял запорожец Кондрат Лусконич после стычки “за начальство”. Сталось это 20-23-го мая 1768-го года.
Все вопросы подготовки и организации были выполнены под руководством Шелеста. Никто не знает, как бы развивались события под руководством Шелеста. Он забрал с собой в могилу много тайн, связанных с организацией восстания. Были слухи о каком-то письменном поручении тогдашнего кошевого Запорожской Сечи П. Калнишевского, которое атаман имел на руках. Правда, позже Калнишевский категорически отказывался о причастности Запорожья к восстанию, оправдываясь только тем, что в восстании участвовала только казацкая мелкота, которая служила у старшины. Однако отрицать у повстанцев “запорожского следа” нельзя, так как неоднократно на Запорожье бывал игумен Матронинского монастыря Мелхиседек Значок-Яворский, который являлся духовным лидером восстания.
XII
Зализняк наклонился, чтобы не стукнуться головой о притолоку, и вошел в есаулову землянку. Бурка сидел на полу, подогнув по-татарски ноги, и большой ложкой хлебал из казана тузлук. Завидев Зализняка, он облизал ложку и отставил казанок немного в сторону.